[pterry]

Название: Мертвый час
Автор: Curly_Sue
Бета: Staisy_
Пейринг: нмп/Ветинари
Размер: около 1300 слов
Рейтинг: R
Жанр: PWP, зарисовка
Дисклаймер: отказываюсь.
Предупреждения: ау, оос, все, что угодно.
Табурету, которая сама виновата.


Здесь всегда было темно. Темно и не прибрано, но это был не обычный беспорядок — в нам царила гармония, та самая, что способна превратить в произведение искусства переплетение ржавых цепей и многоярусные нагромождения коробок; та самая, что в миг окутает тайной самое затхлое место, добавив в него ведомое всем, почти потустороннее шипение, нарастающее и ниспадающее в ритме вечности; та самая, что придаст романтический флер любому хаосу, вдохнув в него свежий, неуловимый, ни на что не похожий запах. Запах моря.

За деревянным выскобленным столом сидели матросы, крепкие ребята с мозолистыми натруженными руками и обветренными лицами; они угрюмо и безмолвно играли в дуркер и хлестали укипаловку. В доке стоял крепкий запах пота и забродивших яблок.

Когда жалобно и протяжно заскрипела открываемая дверь, никто не обернулся; карты продолжали ложиться на стол, глухо стучали о столешницу стаканы. Лорд Ветинари прикрыл дверь, бережно запер четыре засова, нажал на два тайных рычага и, осторожно переступив через вторую и четвертую плитки, прошел к столу и встал за спиной у одного из игроков. Даже в тусклом свете покачивающейся на кронштейне свечи было заметно, с каким интересом следил патриций за ходом игры. Можно было бы предположить, что в этот момент творилось в его мыслях: светлые, чуть сощуренные глаза смотрели в карты так пронзительно, словно видели их насквозь — но никто никогда не смог бы угадать, о чем думает правитель города на самом деле. Не исключено, что мгновенно просчитав исход этой партии (а может быть, и двух следующих), он размышлял о вновь пропавшем ХХХХ, или о возможности самовозгорания реки в следующем месяце, или о последней речи лорда Низза, или о глобальном осырении, которое неминуемо грозит Очудноземелю.

Правая рука патриция покоилась на округлом набалдашнике эбонитовой трости, а левую он положил на шею сидящего перед ним игрока — туда, где хлопковая роба не скрывала смуглой кожи. От прикосновения прохладных пальцев игрок даже не вздрогнул.

Игра шла своим ходом до тех пор, пока один из мужчин не закончил ее прекрасным Семикартовым дуркером. Почти бесшумно игроки собрали карты, отставили в сторону стаканы и с ничего не выражающими лицами обернулись к стоящему в тени Ветинари.

Патриций сделал несколько шагов назад, в тень; в темноте блеснули его глаза. Он смотрел на сидящих за столом сверху вниз холодным, неприступным, лишь одному ему свойственным взглядом. Игроки ждали, не двигались; освещенные желтым светом свечи, они выглядели жутковато, будто гигантские восковые куклы, рассаженные за стол талантливым кукольником.

Под их пустыми взглядами Ветинари невозмутимо расстегнул верхнюю пуговицу сюртука.


***

У всех есть свои секреты. Даже у самых несгибаемых, мудрейших и совершенных из смертных. Секреты у них, разумеется, не в пример секретнее, а тайны во сто крат таинственнее.

Темнота, доки, гармония безмолвия.

Всем нужен отдых. Даже самым несгибаемым и мудрейшим. Обычный сон, конечно же, таким существам не подходит. Должно быть что-то особенное.

Однажды лорд Ветинари, осознал, что не способен сосредоточиться на бумагах и слушать доклад Ваймса одновременно. Это открытие поразило его в той мере, в какой можно поразить человека, обучавшегося в Гильдии убийц. Наверное, поэтому в этот день он был особенно предупредителен с командором, настолько, что под конец их беседы Ваймс дышал так гневно, что кольчуга на его груди ходила ходуном.

Дождавшись глухого удара в стену за закрывшейся дверью, Ветинари отложил бумаги и принялся размышлять. Уже очень давно патриций не тратил так бесталанно свое драгоценное время. Солнце слишком быстро движется по своей эллиптической орбите, чтобы заниматься только одним делом единовременно. Словно издеваясь, словно показывая, что его нисколько не занимают мысли правителя города, в высоком окне Продолговатого кабинета показалось солнце.

Лорд Ветинари откинулся на спинку кресла и сложил кончики пальцев обеих рук вместе. В обычных случаях он принимал решения молниеносно, но не тогда, когда проблема касалась его самого. В сущности, патриций никогда не приносил себе проблем. Он был самым беспроблемным существом в Анк-Морпорке.

В дверь постучали, Драмнотт на миг замер на пороге. Но вероятность удивить секретаря властителя города так же ничтожна, как и поразить человека, обучавшегося в Гильдии убийц. Драмнотт замер на миг, затем прошел вглубь кабинета, оставил на столе бумаги. Ветинари смотрел на него на редкость пристальным, неприятным взглядом, словно разглядывал в лике секретаря песчинку, попавшую в часовой механизм вечности.

Но когда Драмнотт набрал в рот воздуха, решившись спросить, все ли хорошо с правителем, Ветинари уже проглядывал пронесенные им бумаги. Наваждение исчезло. Затем исчез секретарь, тихонько прикрыв за собой дверь. Исчезло солнце из окна кабинета.

Кротко и смиренно Ветинари принял единственное верное, но очень непростое решение. Давно прошли те времена, когда молодой Хэвлок был вынужден менять свои привычки, но сейчас, когда его разум достиг наивысшей гармонии, его подводит собственное тело. Великая жертва, на которую готов был пойти патриций, являлась уступкой ради стабильности всего города.

Отдых.

Отдых — мертвое, напрасно потраченное время. Каждый такой час все дальше отделяет город от совершенной, сотканной из хаоса гармонии. Но Ветинари был вынужден подчиниться власти обстоятельств и со свойственной ему твердостью духа пойти на этот отчаянный шаг.

Ветинари долго не находил безупречного вида отдыха. Для начала он попытался спать хотя бы по пять часов в день, но такое значительное количество сна делало его вялым. Затем он заставлял себя гулять по саду два раза в день, но это занимало слишком много времени. В какой-то момент он увлекся жонглированием и, надо сказать, неплохо в этом преуспел, но должного расслабления это не приносило. Тогда патриций задумался, когда в последний раз ему удалось отвлечься от дел, когда его мысли освобождались от оков государственного долга.

Отчего-то он вспомнил свой путь через порт и кратчайшую заминку перед одним доком. В глубине его было темно, лишь раскачивающаяся на кронштейне свеча освещала пятерых сидящих за столом матросов. Они громко переговаривались, заливисто хохотали.

И надо же было такому случиться, что именно в то краткое мгновение, что Ветинари смотрел внутрь, один матрос положил другому руку на колено.


***

Ветинари снял сюртук, аккуратно сложил его на ближайшую перевернутую коробку. Оставшись в рубашке, он чувствовал себя уже обнаженным, привыкнув отгораживаться от мира плотной тканью и высоким воротником. Переводя взгляд с одного мужчины на другого, он расстегнул манжеты, медленно стянул рубашку через голову. Ближайший матрос, тот самый, чьих плеч касался патриций, подошел к нему и, присев на корточки, помог расстегнуть брюки, спустив их к самым щиколоткам.

Даже будучи обнаженным, патриций выглядел величественно, словно диковинная хищная птица, готовая немедленно броситься на всякого за любое неверное движение. Опершись на плечо матроса, патриций сделал шаг вперед, прошел босыми ногами к столу, задумчиво тронул лежащие в беспорядке карты, дотронулся до кромки ближайшего стакана.

Одновременно, словно повинуясь невидимому знаку, мужчины поднялись из-за стола и двинулись к нему. Ветинари закрыл глаза, отпустил мысли прочь, обрушившись в руки, губы, в запах забродивших яблок. И трепетали, разрывали и нежили его тело вырвавшиеся на свободу потаенные, темные, животные страсти; именно сейчас, когда разум подводил его, тело достигало наивысшей гармонии. И именно здесь, среди сетей и канатов, среди подвыпивших матросов он получал острейший и действенный отдых в этот мертвый, выпавший из жизни час.

Обновленный патриций покидал док под стоны, всхлипы и шумное дыхание. Он неспешно поправлял манжеты, а на стенах в мечущемся желтом свете выгибались и сплетались в клубок тени.

Переступив через четвертую и вторую плитку на полу, нажав на два тайных рычага и открыв четыре засова, Ветинари вышел из комнаты и оказался в тайном коридоре Зимнего дворца. Из сводчатого окна открывался прекрасный вид на город — по какому-то неведомому стечению обстоятельств наилучший вид открывался именно из окон в тайных коридорах. Анк-Морпорк. Гармония хаоса.

Он провел пальцами по еле заметному выступу в каменной кладке. Только кто-то очень зоркий смог бы различить скрытую дверь, лишь очень ловкий смог бы найти ход в этот коридор, лишь очень хитрый смог бы обойти многочисленные ловушки, расставленные на всем его протяжении.

Ветинари вздохнул, сжал крепче рукоять трости и, бормоча еле слышно: «А, на темную плитку сегодня не наступить нельзя... здесь левее… еще левее… ах, сегодня же луна прибывает, надо держаться подальше от этой стены», направился к Продолговатому кабинету. Город заждался своего правителя.


Конец