[pterry]

Назваине: правдивей правды, лживей лжи
Автор: Chiba Mamoru
Бета: ворд
Фэндом: Пратчетт Терри «Плоский мир»
Персонажи: намеки на Ветинари\Стукпостук, Ваймс, Ангва, Кноп, Тюльпан, Чарли, Вильям де Слов, Сахарисса, Отто, Игорь
Рейтинг: PG-13
Категория: Джен, Юмор, Фэнтези, Повседневность
Предупреждения: Насилие
Размер: Миди, 23 страницы
Дискламмер: все Терри Пратчетта
Саммари:Раскрытие дела века - о двойнике лорда Ветинари - приобретает совсем неожиданный поворот. Вместо стражи и прессы этим будет занимается человек, менее всего подходящий на эту роль:скромный клерк его светлости

1

- Сколько он не спал
Конечно, старший помощник мог ответить «а я откуда знаю?» и был бы в своем праве, но за пару месяцев межзвездного плавания доктор как никто лучше изучил нелюдимого вулканца, которого больше всего на свете волновала всего лишь одна загадка вселенной, а именно почему Джеймс Тиберий Кирк все еще жив. Наблюдать за капитаном «Энтерпрайз» стало для Спока почти хобби, а на предвзятый взгляд доктора МакКоя – навязчивой идеей.

(из фанфиков по Стар Треку)



Мерзкая слякоть, которую маги-предсказатели погоды анонсировали, как снег, вяло липла к окну. Это было маленькое окно, на котором не было решетки только потому, что капрал Шноббс наверняка открутил ее и утащил туда, где за нее могли что-нибудь дать. А во всем остальном окошко соответствовало стене, в которой находилось: не большое и не маленькое, но какое-то мутное, в разводах после тщательных попыток его отмыть. Слабый тускло-оранжевый свет уличного фонаря расплывался в этих разводах в уродливые кляксы, и превращал редких прохожих в странных существ, которым не следует просто так ходить по земле.
В нижней части окошка скопилось немного грязного снега, наметенного ветром, и человеку, глядящему в это окно, казалось, что он сидит по уши в сугробе. Он даже мерзнуть начинал сильнее.
Одним словом, боги только знают, чего добивался командор Ваймс, оставляя такое окошко напротив кресла для посетителей..
Было четыре часа утра, с какой-то там мелочью. Все из штаб-квартиры стражи давно разошлись по домам. Остался только дежурный тролль Детрит на первом этаже, который специально не жег вечером камин, чтобы написать рапорт. Как и многие кркемнеологические формы жизни, Детрит, будучи троллем, нуждался в по-настоящему холодной голове, чтобы мыслить. Не трезво мыслить, а вообще – просто мыслить.
А на втором этаже, в кабинете командора, уже долгое-долгое время сидел человек в кресле для посетителей. Оно только называлось так – «для посетителей», а на самом деле было местом, куда дежурный офицер швырял подозреваемого и грозно нависая, рычал «ну, теперь-то ты во всем сознаешься!».
Сэмюелю Ваймсу очень хотелось, чтобы его нынешний посетитель во всем сознался. На самом деле командор и не думал его обвинять, он лишь хотел… собственно, хотел он того же, что и обычно: чтобы ему рассказали все, что знали, видели своими глазами, или слышали от надежного человека, который любому другому собеседнику соврет за здорово живешь.
Посетитель упорно разглядывал улицу за окном. В это время суток она была пустынна. Только примерно через час на ней должны были появиться какие-то признаки жизни, например, дворники с лопатами, чтобы расчистить улицы от снега. Посетитель наблюдал несколько часов назад, как улица вымирает на ночь, а теперь, очевидно, сможет насладиться ее оживлением.

Командор Ваймс взял со стола ворох исписанных листов. Это были его собственные заметки по сегодняшним – то есть, уже вчерашним – событиям. Мелкий кривой почерк рябил в глазах, помарки бельмом выделялись на желтоватых листах. В страже никогда не было действительно хорошей бумаги.
Согласно его заметкам, вчера патриций их замечательного города тысячи сюрпризов ударил ножом своего секретаря, после чего предпринял попытку скрыться из города с семьюдесятью тысячами долларом в седельной сумке. Его нашли на полу конюшни: очевидно, лошадь проявила гражданскую сознательность. Если бы это не было записано его собственной рукой, Ваймс бы сказал, что большего бреда он в своей жизни не слышал. Уже и правда начиная с того, что человек, которого патриций вознамерился умертвить, обычно потом не сидел в кабинете командора в кресле для посетителей, для того чтобы давать показания. Даже если между патрицием и командором его навещал некромант…
Да и остальные данные выглядели не просто притянутыми за уши – скорее уж, уши оторвали и принесли отдельно, пока данные подтягивались где-то в паре дней пути отсюда. И зачем бы патрицию делать что-то подобное своими руками? Нет. Определено, это неправильные факты. Это глупые факты. Какими бы фактическими они ни были.
И единственный человек, который мог бы пролить свет на всю эту таинственную историю – это несчастная жертва нападения, вышеупомянутый недоубитый секретарь, что сидел сейчас у окна с забинтованной головой. Вообще, насколько командор помнил, колющий удар пришелся куда-то в плечо, из-за чего их судмедэксперту Игорю пришлось хорошенько поработать иглой. Тем не менее, на лице клерка не было следа радости человека, сохранившего при себе свою правую руку – и это при условии, что он правша и на жизнь зарабатывает писаниной, держа в правой руке перо.
Игорь пришить-то пришил, но честно предупредил, что это в текущей ситуации всего лишь полумеры. Он не в силах сделать невозможного. Так что правую руку оставили в покое все, включая хозяина. Который упорно не сознавался даже в такой ерунде, как причина его забинтованной головы.
-Нет, это невыносимо – вслух произнес стражник, чем привлек вялое внимание посетителя. Ваймс прекрасно понимал, что – будь его воля – он бы давно отправился в свою палату спать, а не торчать здесь всю ночь. Тем не менее, он был здесь. Почему?..
-Вы что, не хотите нам помочь? – напрямую поинтересовался Ваймс
-В чем? – тихо, очень тихо уточнил секретарь. Ваймс незаметно бросил еще один взгляд в свои заметки. Руфус Стукпостук, двадцать семь лет, последние шесть из них служил в канцелярии дворца. Ничего необыкновенного – кроме его ослиного упрямства, если точнее.
-Помочь страже отыскать преступника, разумеется – буркнул Ваймс. Лицо Стукпостука закрылось, разом лишившись всех чувств, и командор понял, что совершил ошибку
-Я ничего не помню – подтвердил его догадку Стукпостук
-Послушай, парень, мы ведь здесь не в игрушки играем… - начал Ваймс – если я не разберусь с этим делом, выйдет скверная история. Патриция снимут с должности, в лучшем случае, как невменяемого, и на его место посадят какого-нибудь кренделя из Гильдии. И тогда начнется…
Стукпостук смотрел на Ваймса ничего не выражающим взглядом. Таким, каким и сам командор нередко глядел на патриция, не желая быть пойманным на слове.
-Ты что же, не хочешь помочь своему городу?
-Я ничего не помню
-Стало быть, не хочешь – вздохнул Ваймс. Он пошарил было в ящике стола, однако спасительной бутылки там не было, а от сигар его уже начинало тошнить. Не так, как Стукпостука, но все-таки. Неожиданно он навалился на столешницу всем весом, перегибаясь через стол, загоняя не ожидавшего такого маневра собеседника в недра неудобного кресла.
-Мы здесь одни – свистящим шепотом сообщил Ваймс – На все здание нас здесь только двое людей. Детрит не в счет: он не услышит, даже если я буду орать на тебя.
-Он слышал, когда вы так делали – бесстрастно произнес Стукостук
-Потому что он дежурный, и его оповещали – сухо отозвался Ваймс
-И, пока здесь никого нет, ты можешь быть со мной откровенен. Я не занесу этого в протокол, и вообще никак не дам знать, что в курсе, понимаешь?
-Я ничего не помню
-Стало быть, ты хочешь, чтобы Ветинари повесили?
Секретарь поднял взгляд, оторвав его от окна. Сложно было что-то понять по этому взгляду, уж больно сер и невыразителен тот был. Те не менее, Ваймс поздравил себя с тем, что хотя бы привлек его внимание.
-В этом городе полно людей, которые с радостью поприсутствуют при этом событии – настаивал он – Если точнее сказать, то тех, кто туда отправится не ради собственного удовольствия, будет всего двое. И все они в этой комнате сейчас.
Стукпостук продолжал смотреть пустым взглядом. То ли ждал, то ли просто окно надоело.
-Мы оба прекрасно знаем, что этот ушлый, хитрый, двуличный и коварный интриган никогда бы не совершил такого количества глупейших промашек. Мы оба прекрасно знаем, сколько у него врагов. Мы оба знаем, что я его терпеть не могу, и, тем не менее, сделаю все ради его спасения, потому что я стражник!
-А его светлость подозреваемый – вставил Стукпостук
-Он может быть сто раз подозреваемы, с те же успехом, как кролик может быть подозреваемым в поедании говяжьей печенки, только на том основании, что его обнаружили рядом с утащенным с кухни куском! - Ваймс стукнул по столу кулаком
-Из всего города этот хитрющий политикан кое-как доверял только двоим: мне – свою жизнь и тебе – свои мысли. И если мы сейчас не договоримся, его таки повесят! И я сомневаюсь, что вздохну после этого свободно, потому что лучше уж знакомое зло, чем неведомо какого еще активиста подсунут!..
На лице секретаря ничего не дрогнуло
-У вас есть все факты – произнес он – Мне действительно нечего добавить. Я готов повторить свои слова: я поднялся по лестнице с новостным листком, дверь кабинета мне открыл его светлость…
-И что, это в его привычках, открывать тебе дверь? – поморщился Ваймс
- Не держи меня за дурака, я в этот кабинет не один год приходил. Это обычно ты открываешь ему дверь, и делаешь это бесшумно, а что до вызова тебя к нему, так на то имеется бронзовый колокольчик…
Секретарь сморгнул. Возможно, он не ожидал такой осведомленности, или такой наблюдательности. А возможно, у него просо слипались глаза.
-Мне действительно нечего добавить к своим словам, командор. Фактов у меня нет.
-А не факты? Догадки? Подозрения? Возможно, тебе что-то казалось странным? Любая мелочь?
-Я ничего не помню.
-Будь ты проклят! – выругался стражник – В жизни не встречал такого упертого мула, как ты!
Стукпостук безразлично поглядел на Ваймса. И тому неожиданно пришло в голову, что ситуация в какой-то степени для него привычная. Клерк часто выступал голосом своего господина, донося до людей его волю, и привык принимать на себя первый огонь их недовольства. О, он отлично знал, что говорят о патриции у того за спиной. И именно благодаря этому, подумал Ваймс, знает обо всем подобном и сам патриций.
Ваймс не помнил Ветинари без пасущегося рядом секретаря. Что бы тот ни делал. Вот уже долгие, долгие годы – ему казалось даже, что так было всегда – он являлся во дворец по какой-нибудь городской надобности, и дверь ему открывал этот секретарь. Докладывал о нем, подавал бумаги, разливал чай, менял свечи, чернила, затачивал перья и карандаши, отпирал или запирал окна, подавал или принимал бумаги из рук в руки… Бесплотным духом он шлялся по Продолговатому кабинету, каждый день - семь дней в неделю, пятьдесят две недели в году, триста шестьдесят семь дней в год (на Плоском мире никогда нельзя было быть уверенным с такой нестабильной штукой, как время). Если кто-то и мог просветить Ваймса относительно Ветинари и его странного поведения, то только личный секретарь его светлости.
Первопричины такого поведения были для стражника не совсем понятны. Он мог пояснить, почем он сам носится, как укушенный. Да потому, что он – стражник! Он должен так носиться, неважно, кто был под следствием, сапожник или патриций. И не играет роли, что данного конкретного патриция он с огромным удовольствием бы… Ну, тут фантазия зашкаливала от всевозможных вариантов, тем не менее, результат оставался бы один. Сэм Ваймс бы не огорчился, сверни себе Ветинари шею при падении с лестницы. Однако командор Ваймс очень беспокоился о патриции Ветинари, потому что именно в этом и заключался его долг стражника.
А вот у Стукпостука никакого долга секретаря не было. От секретарей никто не требовал, чтобы у них был какой-нибудь мифический долг. Лишь бы писали без ошибок, и этого достаточно.
- Вы ведь не хотите снять с его светлости обвинение? – неожиданно спросил секретарь. Ваймс немного растерялся – это был первый вопрос свидетеля с самогон начала их беседы
-Я настаиваю на том, что произошла ошибка – старательно выбирая слова, произнес Стукпостук – И что никакого нападения не было
-А это тогда что такое?! – заорал Ваймс, тыча пальцем в повязку
-Я был неосторожен
-Но ведь свидетели утверждают…
-Вот видите, командор – Стукпостук склонил голову – У вас достаточно фактов.
-О… - лицо Ваймса неожиданно прояснилось – Так ты не хочешь помогать следствию, потому что мы ДЕЙСТВИТЕЛЬНО хотим выяснить, что произошло и наказать виноватого, а не пытаемся оправдать Ветинари?
Стукпостук опять обернулся к окну
-И поэтому же, - продолжал осененный командор – Ты утверждаешь, что ничего не помнишь. Потому что все факты против Ветинари, и ты не веришь, что узнав от тебя больше, мы не подпишем его обвинительный приговор окончательно?
-Я ничего не помню
-Я так и думал – Ваймс сел – Просто поразительно, насколько некоторые люди не желают слушать глас рассудка.
-Вы не любите его светлость, так с чего бы вам искать ему оправданий?
-Я не ищу никому оправданий. Я ищу правду!
-О, правда – немного оживился секретарь –Именно так господин де Слов назвал свой новостной листок. «Анк-Морпоркская Правда».
-И что с того?
-То, что люди верят всему им написанному. Я читал его последние заметки.
-Каким образом? Вам в палату приносят документы? Я же запретил!
-Господин Игорь использует уже прочтенные новостные листки, чтобы постелить их на поднос, когда приносит мне еду. Так посуда меньше пачкается.
-Я убью этого сукина сына!..
-Мы все еще говорим об Игоре, сэр?
Оба собеседника посмотрели друг на друга. Ваймс постарался успокоиться.
-И что же еще пишут в «Правде»? – поинтересовался он
-Господин де Слов проводит собственное расследование. Он пишет, что стража озадачена, однако у него…
-Озадачена! – фыркнул Ваймс – Озадачена! Стража! Ха!.. Да попробовал бы он сам…
-Он и пробует
-И ты веришь, что он тебе поможет?
-Я буду хвататься за любой шанс
-Интересно, почему… - пробормотал командор, и все-таки закурил. Разгоняя рукой дым, он продолжил:
-Тебе что, еще и за это Ветинари приплачивает?
Стукпостук опять промолчал, и уже готов было отвернуться к уже порядком надоевшему ему окну, как внизу, на первом этаже хлопнула дверь
-Утренняя смена – оповестил командор – Пять утра. Детрит отправляется домой, а на его место заступает…
По ступеням раздались бодрые шаги, и в дверь постучали
-Входи – разрешил Ваймс. На пороге возникла светловолосая молодая женщина
-Сержант Ангва – закончил свою мысль он – Она, пожалуй, и проводит тебя обратно. Сержант, доброе утро
-Доброе утро, сэр! – кивнула она бодро – Отличная погодка!
Ваймс посмотрел за окно. Залежи снега и серый морозный воздух выглядели как социальная реклама отопительных компаний.
-Если только у тебя достаточно густая шерсть – нейтрально высказался он. Ангва кивнула и поманила за собой Стукпостука. Секретарь послушно пошел следом за ней. Ваймс проводил его очень внимательным взглядом.

2

Подземелья штаб-квартиры стражи, которые оккупировал под свой лазарет Игорь, мало чем отличались от логова злодея-маньяка, который бредит идеей захвата мира. Игорь ничем таким не бредил, если не считать его затею с выведением чипсо-воблы, а во всем остальном полностью соответствовал. Впрочем, его шитая-перешитая физиономия с глазами на разном уровне, ушами разного размера, и самой модной в городе прической, показалась Стукпостуку приятнее командорского лица. Игорь, по крайней мере, не задавал неудобных вопросов.
-Доброе утречко – прокудахтал он – Завтракать будем?
-Да, благодарю вас - кивнул клерк. Игорь, хромая, проковылял на своих двух правых ногах к горелке, снял с нее реторту с ядовито-синей жидкостью, в которой плавали глаза, и вместо нее поставил медную кастрюльку
-Овсянка! – похвастал он – Что может быть лучше старой доброй овсянки поутру?
-Помиловаине? – предположил клерк, опускаясь на продавленный стул. Слева от него немедленно заискрило чучело бобра
-Тихо! – замахнулся на него ложкой Игорь и криво улыбнулся – Он очень беспокойный – пояснил он – Всегда так волнуется, когда новые люди садятся рядом. К стражникам он уже совсем привык…
Справа от стула на завалах из книг были разложены специальные подставки, где под стеклом хранились различные дефектные ушные раковины. Некоторые при появлении нового лица, любопытно зашевелились. Стукпостук бережно убрал подставку, что слишком близко стояла к краю. Не то чтобы все это ему нравилось, однако за несколько дней он уже привык, и не находил в этом ничего ужасного. Впрочем, расхожая молва гласила: тот, кто проводит восемнадцать часов в сутки в обществе лорда Ветинари, вряд ли даже вскрытие заживо найдет достаточно отталкивающим.
Возясь с кастрюлькой, Игорь продолжал болтать – в основном, о том, что нынешняя ночь оказалась слишком холодной, и у него все жабы в формальдегиде померзли. Теперь кашляют и пьют горячий грог, а градусников на всех и вовсе не напасешься.
Сидя у него за спиной, и продолжая по привычке освобождать на столе немного места для пары тарелок, клерк бросил пытливый взгляд в сторону коридора. Не того, по которому привела его Ангва, а другого, что вел дальше, из лаборатории в лазарет.
-А что, - перебил он – Много у вас сейчас работы?
-Нет, не очень! – отмахнулся Игорь – в преддверии Страшдества никому болеть неохота!
-Страшдества? – удивился Стукпостук
-Уже завтра! – объявил Игорь, так, словно это было его личной заслугой – Конечно, всем охота подзаработать на приличного гуся, а то и индюшку. Вот помню в прошлом году…
-Я думал, зима это как раз время, когда лекарям работы прибавляется – вежливо заметил Стукпостук
- Гололед, переохлаждение, и все такое…
-Только в новом году – уверенно отозвался Игорь – Это, и многое другое, включая пятнадцатые похороны бабушки и воспаление хитрости. Что угодно, лишь бы на службе не появляться.
-О – понимающе протянул клерк – Стало быть, сколько же у вас всего пациентов сейчас?
-Двое – беззаботно отозвался Игорь, снимая кастрюльку с горелки и помешивая содержимое ложкой на очень длинной ручке – Вы и подозреваемый
-Его светлость? – Стукпостук едва не уронил очки в тарелку – Но я думал…
-Сырые подземелья и цепи, э? – подмигнул Игорь, от чего все его лицо пошло волнами – У стражи не хватает на всех катакомб. Тут у нас и тюрьма, и лазарет. К тому же - он ведь ногу покалечил при попытке побега
-Ну да – ничего не выражающим голосом отозвался секретарь, для которого «покалечил» как-то не соотносилось с синяком под коленом
-И он до сих пор не приходил в себя – продолжал Игорь, раскладывая кашу по тарелкам – Джем?
-Нет, спасибо. Просто тост, если можно. Но как тогда вы о нем заботитесь, если он…
-О! – Игорь многозначительно поднял указательный палец, перепачканный овсянкой. Задумчиво слизнул вязкую кашу лиловым языком, и продолжил:
-У меня собственная система!
-Вот как?
-Я заглядываю к нему каждые минут пятнадцать, и проверяю
Стукпостук поежился. Последние пару дней в палате его и правда беспокоили регулярные шумы за стеной, но он и представить себе не мог их причину. Мало ли, кто его сосед… а оказывается – все намного проще. И, одновременно, сложнее. Значит, прямо за его стеной, находится…
-А вы молодцом – похвалил, между тем, Игорь, опускаясь на свой стул, и отмахиваясь от многочисленных шарнирных сочленений с дополнительными лампами и увеличительными стеклами. Они крепились к спинке стула, и торопливо сунулись ему под нос, стоило присесть
-Быстро оклемались. Вам повезло, что череп крепкий. Видал я одного типа…
Стукпостук осторожно прикоснулся к повязке на голове. В череп справа будто бы постукивали молочком, а иногда, стоило расслабиться, шарахали со всей дури. Лично он не назвал бы это «держаться молодцом», однако эти слова зародили в нем некоторую надежду. Она росла, ширилась, и, наконец, заполнила собой все пространство разума Руфуса Стукпостука. У него возник план. Пока еще не с большой буквы, и мало чем отличающийся от очередной сумасбродной идейки, но все-таки. На сумасбродные идейки он, к слову сказать, мастаком никогда не был. Однако всему наступало в свое время.
-Господин Игорь!.. – произнес он чуть громче, чем обычно. Игорь оторвался от овсянки и вопросительно на него поглядел
-Если уж мы о том заговорили… могу я обратится к вам с, фактически, страшдественской просьбой?
-Слушаю вас – отозвался мгновенно насторожившийся судмедэксперт
-Из-за всех этих неприятных происшествий я совсем позабыл о страшдестве – Стукпостук обратил свой взор в недра тарелки, будто бы именно в овсянке крылось его вдохновение – Я могу попросить вас отпустить меня днем, на несколько часов, чтобы я успел уладить все дела?
-Вообще-то это запрещено лазаретным режимом… - протянул Игорь
-Но вы же сами сказали, что я быстро иду на поправку – настаивал клерк – И ничего страшного не произойдет. Я буду крайне осторожен.
-Думаю, все-таки, командор Ваймс будет против.
-Мы говорили с ним несколько минут назад, и мне так не показалось.
-Я, с вашего позволения, все-таки посоветуюсь с ним – задумчиво протянул Игорь
-Конечно-конечно! Буду вам очень признателен.
Судмедэксперт, разволновавшись, оставил свою тарелку в покое (воспользовавшись его отсутствием, из нее немедленно что-то попыталось сбежать) и направился к странному аппарату, висящему на стене. По-хорошему, он напоминал ящик для писем, исполненный из дерева, меди и кожи, и на нем висела переговорная трубка. Игорь поднес ее к лицу, так, что одним концом она уперлась в его ухо, а второй оказался напротив рта
-Приемная? – произнес он. На том конце что-то вопросительно промямлили
-Мне нужно будет посоветоваться с командором Ваймсом. Что? Это на счет пациента. Да-да, именно. Нет, не нужно сопровождения, я сам поднимусь, только покормлю его…
Он повесил трубку. Все это время Стукпостук следил за тем, как то, что поднялось из овсяночных недр, старается перевалиться через край тарелки. Вернувшийся Игорь рассеянно оглушил это нечто ложкой, и оно снова шлепнулось на дно
-Витаминные добавки – пояснил он Руфусу – Это все треклятый Достабль. Всего одна ложка, и ваша пища будет полна жизни! – передразнил он. Стукпостук кивнул. Достабля он знал, хотя и исключительно понаслышке, однако этого хватало с головой
-Оставь посуду на столе, Мириам ее вылижет – посоветовал Игорь, кивая на одну из полок. Оттуда сверкала пятью зелеными глазами неведомая Мириам.
-Давай, я провожу тебя, да отправлюсь к командору – вздохнул судмедэксперт – Только второго навещу…
Они вошли в темный коридор лазарета, и Игорь принялся копаться в кармане обширного и когда-то белого халата ( от которого, судя по следам, отпарывали чересчур длинные рукава примерно наполовину) в поисках ключей. Выудив нужный, он, не взирая на сопротивления последнего, запихнул его в замочную скважину и провернул полтора раза. Дверь бесшумно отворилась, впуская его в почти темную комнату. Только из крошечного окошка под потолком пробивался слабый свет. Такая же палата была и у Руфуса, но ему, по крайней мере, полагались свечи, чтобы можно было почитать какой-нибудь романчик и скоротать время. Бессознательным пациентам, рассудил Игорь, свечи ни к чему.
Выглядел Ветинари отлично. Секретарь даже удивился. Человек, который перенес столько потрясений, вряд ли бы вел себя жизнерадостно, и выглядел так, словно хорошенько отдохнул. Впрочем, от патриция всего можно было ожидать. Он выглядел таким же бледным, тощим, сухим и похожим на хищного фламинго, как и обычно. На лице застыло отрешенное выражение человека, который познал истину, и теперь за это расплачивается. Игорь оглядел пациента скептически
-Мда-а-а – протянул он с сарказмом – Так мы и до похорон дождемся
-М? – встревожено подал голос Стукпостук у него из-за плеча. Он на мгновение позабыл, что стараеться вести себя настолько тихо, чтобы Игорь о нем позабыл.
-Да только на руки глянь – продолжал качать головой его провожатый – Это же оживший кошмар любого лекаря
-Не к чему придраться? – предположил секретарь, который, при всех своих неоспоримых достоинствах, все же был уроженцем Анк-Морпорка
Игорь, разочаровавшись в ничего не понимающем слушателе, неуклюже затворил дверь
-Мешок с костями – презрительно фыркнул он – С таким обменом веществ и циркуляцией крови легче самому пойти и вырезать себе аппендикс…
Он впустил Стукпостука в его палату, кивнул на прощание, и запер дверь. Раздались удаляющиеся шаги. Секретарь приготовился заниматься тем, что он умел очень хорошо – он приготовился ждать

3

У Вильяма де Слова выдалось тяжелое утро. Он имел неприятный разговор со своей квартирной хозяйкой, из которого едва ли вышел победителем. Разговор касался правил приличия, и вряд ли в этой теме госпоже Эликсир хоть кто-нибудь мог составить конкуренцию. В словопечатне Хорошагора «порадовал» его сообщением, что бумага опять на исходе и пора брать новую партию, а Сахарисса с Отто уже успели сбежать куда-то, описывать аварию на Федрской улице. Все дело было в том, что кому-то на голову упал аккордеон, от чего, откровенно говоря, Вильяму было не легче.
Он уже отдал в отпечать очередной номер, и теперь сидел и с кислым видом проверял входящие письма. Его уединение прервал один из гномов, сообщивший, что в отпечатне посторонний. И что оный посторонний, судя по всему, уже находится в оной отпечатне достаточно долго: если бы он сам не привлек внимания гномов, те вряд ли бы обратили на него внимание. Ругаясь под нос, Вильям выбрался из-за стола и вышел в мастерскую.
Посреди нее стоял Руфус Стукпостук, и явно ожидал его. В голове у Вильяма замелькало несколько вариантов различных объяснений, что этот человек мог делать в этом месте. Варианты, один другого фантастичнее, выстраивались в его голове, превращаясь сразу же в заголовки, и предлагая себя для следующего номера новостного листка. Вильям шикнул на них, и приблизился.
-А ведь вчера ты не захотел говорить со мной – заметил он, как будто продолжая начатый недавно диалог. Стукпостук посмотрел на него воспаленными глазами человека, хватающегося за соломинку в горящем хлеву.
-Я читал твой последний выпуск – ни к чему не обязывающим тоном произнес он – Там, где ты пишешь, что семьдесят тысяч долларов весят почти треть тонны, и что такую тяжесть его светлости было не унести.
-И что с того? – не понял Вильям – Ты чем-то недоволен?
-Нет – покачал головой секретарь патриция – Все верно.
-Тогда чего же ты хочешь от меня?
-Что бы еще тебе пригодилось знать, чтобы развенчать обвинение?
Вильям сморгнул. Он не сразу продрался через хитросплетения фразы, раскапывая ее истинный смысл в иносказаниях, но уж когда добрался, то поднял брови от изумления
-Ты хочешь, чтобы я убедил людей, будто патриций ничего такого не делал?
Стукпостук едва заметно кивнул. Вряд ли это можно было принять за хоть какой-нибудь жест, если не слышать его слов. Или, может, Вильяму только хотелось так думать. Тем не менее, он честно ответил:
-Нам никто не поверит. Я слышал, что говорят люди. Им интереснее всякие глупости, которые пишут в «Инфо» - о том, как в Ланкре женщина родила кобру, и прочую чушь!
-Прочую чушь? – сморгнул растеряно клерк - Ты имеешь в виду – кроме кобры?
-Нет же! – рассердился Вильям – послушай, я тоже хочу разобраться с этим делом, и я в печенках уже сижу у командора Ваймса, который не может мне запретить заниматься этим, но и очень не хочет, чтобы я продолжал! Если тебе есть, что добавить, я это отпечатаю, и об этом все узнают, но если нет…
-Что ты хочешь, чтобы было добавлено?
Вильям де Слов был очень честным человеком. Говорить неправду было для него то же самое, что колотить по ведру поварешкой и орать « а ну, смотрите все, как я облажался». Тем не менее, он постарался уточнить:
-Ты имеешь в виду… придумать?
Стукпостук молчал
-Придумать факты? Ты что, с дуба упал?! Это… Это нельзя, так неправильно! Как тогда мы отличи правду ото лжи, если сами…
Стукпостук выставил ладонь. Это было тем более странно, что он обычно держался от людей на почтительном расстоянии, и даже в их сторону предметов не направлял.
-Все знают, что обвинение это голословно – тихо произнес он – Мне неведомо, что произошло, я действительно ничего не помню
-Но ты не веришь, что его светлость мог на тебя напасть
-Он и не мог
-Почему ты так думаешь?
-Ему это было бы просто невыгодно. Я не совершал фатальных ошибок, что повлекли бы за собой такие меры воздействия, и не вызывал гнева его светлости. Его светлость прекрасно обращается с ножами, и, пожелай он использовать против меня один из них, мы бы не беседовали сейчас. Я отлично знаю все его две дюжины ножей, что он хранит в потайном ящике стола, так как сам же их и полирую, вместе с резаками для бумаги, и поверь мне, то, что нанесло мне этот укол – он осторожно шевельнул правой рукой и ненавязчиво поморщился – Никогда в этом ящике не находилось. Форма лезвия, длинна, и так далее. Я знаю, чем бы убил его светлость, и это определенно не было одним из этих предметов.
-Ты говорил об этом командору Ваймсу?
-Чтобы он немедленно учинил обыск в столе его светлости? – передернул плечами секретарь
-Тогда зачем ты говоришь это мне?
-Чтобы убедить тебя в твоей собственной правоте. Продолжай свое дело, господин де Слов. И если тебе нужна какая-то помощь… - Стукпостук сжал кулаки, и огляделся, будто бы выискивая, к чему он мог бы приложить здесь усилия. Толпа гномов, поблескивая круглыми шлемами, сновала между лотками со свинцовыми буквами, таскала краску, масло, инструменты – в общем, суетилась. Вильям с ужасом понял: кажется, его собеседник полагает, что просит об услуге, и лихорадочно раздумывает, чем за нее отплатить
-Я хорошо пишу и считаю – наконец, опустил руки он – Ты постоянно имеешь дело со словами. Я буду работать бесплатно, только…
-Хватит! – не выдержал Вильям – Не надо. Ничего не надо, я сделаю, что смогу, а если ты и правда хочешь помочь, то скажи пожалуйста: что ты не захотел упоминать вчера?
Стукпостук сморгнул
-Ну же - подтолкнул его Вильям – Я не командор Ваймс.
-Ты напишешь это
-Но я напишу об этом правильно.
Стукпостук все еще колебался. Хлопнула дверь словопечатни: это вернулись Сахарисса и Отто
-Доброе утро! - поприветствовала всех присутствующих девушка, стряхивая мокрый снег с пальто – Не погода а наказание… О, Вильям, кто это?
-Это.. – Вильям замялся. Произнести на всю словопечатню «это личный секретарь находящегося под следствием патиция!» было немыслимо в той же степени, что в переполненном транспорте произнести «аккуратнее с запалом, фитиль коротковат». Ответить «я тебе потом скажу» - вызвать подозрения. А все остальное было бы ложью.
-Я хотел предложить господину де Слову свои услуги, как корректор текста – подал голос Стукпсотук – Он как раз пояснял мне аспекты вашей деятельности
-Корректор? – подняла брови Сахарисса – Но, я думала, мы достаточно грамотно…
-Именно это господин де Слов мне и ответил – с непроницаемы лицом объявил секретарь. Вильям сморгнул. Фактически, в этом заявлении не было неправды, однако содержался столь явный на нее намек, что хотелось открыть окно и проветрить.
-Как бы там ни было, мне нужно привести все материалы в порядок – вздохнула Сахарисса, направляясь в соседнюю комнату, к своему столу – Статья сама себя не напишет… - Дверь за ней закрылась. Отто дождался этого и тихонько подошел к группе в центре комнаты третьим
-Зачем вы обманывайт? – с сильным убервальдским акцентом и мягким укором поинтересовался он. Стукпостук поднял на него глаза, и констатировал, что перед ним а) – вампир, б) – вампир с иконографом, и в) – вампир с иконографом, в котором вместо саламандры сухопутный угорь. Ему стало немного неуютно.
-Я никого не обманывал – отозвался он
-Дорогой сэр, натюрлих, нихт, однако я хорошо запоминайт вас во дворце! – Отто постучал согнутым пальцем по своему аппарату – Я делайт картинки кабинет патриций, и видайт на них вас!
-Меня тогда не было во дворце
-Нихт, никакого бытия вас, но ведь вы видайт, со мной не глупый ящерка, нихт, а этот мерзкий сухопутный угря. Он делайт картинки в темный свет, иконографировайт то, что было или будеть.
Вильям вздохнул
-Отто, я же просил тебя не использовать больше эту штуку, она вредна для психики…
-Нихт герр Вильям, я не делайт так! – запротестовал Отто – Я носийт его на Ничегоподобную улица, чтобы ставить предохранительный линза
-И у тебя получилось?
-Увы, никак.
-Что ж, очень жаль.
-Я сажайт угри в банка-склянка – произнес вампир жизнерадостно – и заниматься картинка для листок, герр Вильям?
-Да, буду тебе очень признателен – кивнул тот. Вампир удалился. Стукпостук проводил его очень странным взглядом.
-И он часто использует темный свет? – поинтересовался он
-Нет. Мы все против этого. А что касается твоего предложения, то вот, что я скажу: я своего дела не брошу. Но тебе лучше бы не шляться по улицам просто так. Тот, кто хотел подставить патриция, ведь не упустит случая и тебя использовать в этой грязной игре.
-Я всего лишь клерк
-Но патриций тебя ценит
Стукпостук выглядел озадаченным. Казалось, такая мысль прежде не посещала его.
-Как бы там ни было – Вильям покачал головой – Когда у меня будут новые материалы по делу, я приду их тебе показать. Надеюсь, стража не будет против
-Командор Ваймс очень будет. Он не любит, когда кто-то знает о его деле больше, чем он сам.
-Командор, очевидно, был очень настойчив, спрашивая у тебя, почему ты так поступаешь.
-Да.
-А ты ему не ответил.
-Я ответил. Только он не понял.

4

Стукпостук шагал обратно в штаб-квартиру стражи и размышлял. Его терзали невеселые мысли.
Командор Ваймс очень скептически отнесся к его заявлению на счет завершения всех дел перед страшдеством, однако все же отпустил его, к немалому изумлению Игоря, под честное слово. Секретарь даже не пытался сомневаться: если он поднимет голову, то заметит на крышах горгулий. Им Ваймс поручал следить за де Словом, когда тот стал печатать подробности «дела Ветинари», однако теперь у них и еще один объект для наблюдений имелся.
Он был растерян, и не знал, что ему делать. Он вообще не привык, чтобы самому решать, что и как ему делать. Его жизнь была подчинена строгому расписанию, которое диктовал его господин, порой, достаточно гибкому, но всегда – предсказуемому. А теперь, когда лорд Ветинари находится… клерк сглотнул с трудом. Находится под стражей, по обвинению в покушении на убийство, убийство своего секретаря, его, Руфуса Стукпостука…
Он никому не говорил того, что видел на самом деле. И никому не скажет, разве что своему господину, когда представится такая возможность. Дело было в том, что когда он поднялся по лестнице, ему и правда открыл его светлость, и у него действительно был нож в руке. И странный вид, как будто его светлость в чем-то очень сомневается, колеблется, или даже… боится. Стукпостук прошел несколько шагов, и удар настиг его сзади, так что он не мог бы стопроцентно утверждать, кто его ударил. Но косвенные улики старались вовсю. В комнате, в которой находится, предположительно, всего один человек, и куда заходит второй, этот второй получает удар ножом. Кто нанес удар?
Стукпостук ускорил шаг.
Не то, чтобы он не верил во все произошедшее. Однако ему легче было закрыть на все глаза, и сказать на черное – белое, и на белое – черное, только едино ради того, чтобы…
Лорд Ветинари мог и правда напасть на него, но для его секретаря это не имело ровным счетом никакого значения. Это никак не изменяло того факта, что он служит лорду Ветинари верой и правдой. Хотя вообще-то считалось, что клерком.
Он никак не мог донести до других людей, что не стоит делать из нападения повод. Ему, в сущности-то, все равно. Он перевяжет руку и продолжит вести записи. Нападение с ножом – не повод для заключения патриция под стражу!
Единственное, что Стукпостука беспокоило – это то, что его господин так долго спит. Он знал, что в привычках патриция было засыпать далеко за полночь и просыпаться много раньше рассвета, так что многие были уверены, что тот не спит вообще. И не ест заодно, так как за едой его никто не заставал. Отрицание очевидного казалось Стукпостуку неразумным. Они же не отрицают наличия атомов только потому, что никогда их не видели? Хотя да, некоторые отрицают, и именно поэтому. Мы же в Анк-Морпорке. Ну конечно. Как он мог забыть…
Он всем сердцем желал, чтобы все это поскорее закончилось. И, видит небо, какое-то извращенное божество услыхало эту невысказанную молитву. Возможно, оно и поспособствовало тому, чтобы все сложилось наилучшим образом, однако это не отменяло того факта, что Стукпостука никто не спрашивал. Он бы активно возражал. Тем не менее, когда кто-то стукнул его сзади по затылку чем-то, напоминающим по ощущениям наковальню, он никак не мог бы принять участие в дискуссии, потому что потерял сознание

**************

-Ну и на кой он нам, ять, нужен? – ворвался в уши медвежий рев. Первым вернулся слух, и то частично. Уши были словно заложены ватой. Вторым вернулось осязание, доложившее, что какой-то очень холодный предмет приставлен к его горлу. Зрение вяло приковыляло на пост третьим и, разлепив глаза, он различил перед носом нож.
Нож этот неожиданно заинтересовал его, непрофессионала, своей формой. Он такого прежде не видел, по крайней мере, в живую. Однако очень похожий образчик нарисовал ему на клочке бумаги господин Игорь, когда пояснял, чем секретаря пырнули. И теперь очень похожий на тот, что на рисунке, нож (вплоть до выщербины вдоль дола) маячил в пределах прямой досягаемости собственным носом.
Стукпостук поднял взгляд. Поднять еще и голову было свыше его сил. Он сидел в каком-то темном подвале ( к которым уже начинал привыкать) и снизу вверх взирал на существо, которое предположительно было человеком. По крайней мере, у него было две штуки, как бы выступающие в роли рук и две похожие на ноги подпорки внизу... а еще у него была… гм… голова. Такая, с глазами и ушами, и всем что положено. Если отталкиваться от самых общих представлений, перед ним, несомненно, был человек. Однако все инстинкты клерка кричали, что перед ним носорог о двух ногах в последней стадии ярости, машина для уничтожения всего вокруг, и редкостная сволочь в одном лице.
-Гляди-ка, он смотрит на тебя, господин Тюльпан! – отметил осознанный взгляд пленника тот, кто держал нож. Стукпостук его поначалу даже не заметил – тот был маленьким, большеголовым, и на фоне господина Тюльпана откровенно мерк.
-Вы… кто такие? – пересохшим горлом прохрипел клерк
-Люди, которые предоставят тебе самую высокооплачиваемую работу в мире – любезно проскрипел обладатель ножа
-Что ты с ни нянчишься, господин Кноп! – рыкнул верзила – Кончай щенка!
-Он нам нужен – Кноп сузил глаза – А мы нужны ему. Как тебя зовут, парень?
-Стукпостук
-Ну и фамилия… А имя у тебя есть? Нормальное имя?
-Руфус – выдавил клерк, ощущающий каким-то запредельным чувством, что стоит говорить этим людям правду.
-Руфус – протянул господин Кноп – Слушай меня, Руфус, очень внимательно. Ты же секретарь его светлости патриция?
-Да
-Хочешь ему помочь?
-Да
-Тогда не упусти свой шанс, парень. Знаешь, почему патриций, который находится в руках стражи, до сих по дрыхнет?
-Не знаю
-Потому что он ненастоящий.
-?
-Настоящий находится у нас. Но он того… - господин Кноп покрутил пальцем у виска – Немного ударился головой. Странно себя ведет. Ну, ты понимаешь…
-Нет
-Ты че, тупой, ять, что ли? – снова зарычал господин Тюльпан – Тебе людским, ять, языком говорят!
-Тихо, господин Тюльпан, не шуми! – погрозил ему пальцем его подельник, не отрывая, впрочем, ножа от горла Руфуса. Обернувшись обратно он расплылся в слащавой улыбке
-Ты ведь не откажешься помочь своему хозяину, а, парень?..
-Да – вытолкнул наружу тот
-Вот и славно. Давай-ка, я помогу тебе подняться… - он с неожиданной от такого щуплого человечка силой рванул секретаря за шиворот, ставя вертикально. Если бы не стена за спиной, тот бы упал.
-Идем – поманил за собой господин Кноп, все еще предпочитая использовать нож как предмет для жестикуляции. Вероятно, ему казалось, что так получатся доходчивее. И впрямь, так выходило намного, намного доходчивее, что правда, доходила до разума собеседников только дна мысль: «бажа-а-а-а-а-ать!!!»
Глаза постепенно привыкали к темноте, и, к тому моменту как они проследовали к противоположному углу немаленького подземелья, Стукпостук уже различил более подробные черты своих провожатых. С его точки зрения, лучше бы он этого не делал.
В этом углу были кровать и стол. И даже пару стульев. И много-много бутылок. И человек в их окружении. Оклемавшееся самым последним обоняние решило возместить несколько минут своего отсутствия на посту и передало в мозг хозяина такой громкий сигнал о насыщенном алкогольном запахе, что тот едва не сбил с ног.
За столом, почти стекая по стулу, сидел очень хорошо знакомый Руфусу человек. Знакомый до мельчайших подробностей, до морщинок в уголках глаз, до манеры держать перо, до особенностей дыхания. И этот человек был вдребезги пьян.
-Ну, сам видишь – похлопал его по плечу господин Кноп – из него еще предстоит только сделать настоящего патриция. Я имею в виду – снова сделать.
Стукпостук не откликнулся. Он не отрывая глаз смотрел, и не мог поверить своим глазам – как это было бы возможно. У него это не укладывалось в голове.
-Потрудись над ним хорошенько – похлопал его по плечу Кноп еще раз. Это было не так-то просто, Кноп был куда ниже ростом, однако ему все же каким-то чудом удавалось задуманное.
-Зачем вы его напоили?! – вырвалось у клерка против его воли. Он сорвался с места, широким шагом подойдя к столу, и, преодолев природную брезгливость, осторожно приподнял голову человека. Тот приоткрыл холодные голубые глаза, без всякого узнавания скользнул взглядом по Руфусу, и, наконец, остановился на господине Кнопе
-О! – отметил это событие человек – Ик!..
Стукпостук вздрогнул.
-Ваша светлость не в себе - елейным голосом продолжил господин Кноп – Но ваш личный секретарь по вашей просьбе уже прибыл, и он напомнит вам все, что вы так неосторожно позабыли… - он понизил голос – Сам понимаешь, Руфус, нельзя, чтобы люди его таким видели. Надо сначала его привести в порядок.
-Да, но зачем… - секретарь беспомощно обвел взглядом стол. Даже если его светлости вздумалось выглушить весь свой бар, что он держал для посетителей, не набралось бы такого количества бутылок. И такого качества. Этим средством скорее следовало бы отчищать трубы, а не принимать его внутрь. Боги всемогущие, даже ланкрская укипаловка есть!..
-Ему было очень плохо – с нажимом намекнул господин Кноп
-Да, и теперь ему еще хуже!
Господин Кноп, вертя в руках нож, с неудовольствием осознал, что замечательное человеческое чувство страха более не управляет его собеседником, и что каким-то запредельным образом вид растекшегося по мебели патриция вызывает в нем неуемную и совершено ненужную жажду деятельности.
-Руфус, не глупи – протянул он, незаметно для клерка дергая за рукав своего сообщника и делая тому странные знаки – Ты ведь понимаешь, что когда под рукой нет хорошего обезболивающего…
-Ять!!! – наконец, сообразил, чего от него хотят, господин Тюльпан – Давай, причеши ему мозги, ять, или прощайся со своими!
Руфус обернулся. Он каким-то волшебным образом перестал замечать размеры и общее настроение господина Тюльпана
-Чья это была идея? – спросил он, нахмурюсь – Ваша, я полагаю? – он обернулся к господину Тюльпану – Из вас двоих только вы могли силой заставить его выпить это.
Тюльпан сморгнул. Ему требовалось время, чтобы поспевать за ходом событий, а те еще и развивались не так, как он привык.
-Ты, ять, совсем страх потерял?! – заревел он
-Мне не страшно - качал головой секретарь – Вы, вероятно, очень удивитесь, если я скажу, что то, что я наблюдаю за своей спиной, намного более пугающее зрелище, чем даже вы оба
-Раньше ты не был таким боевитым – дипломатично заметил господин Кноп, перехватывая нож поудобнее, как бы, невзначай
-Раньше я полагал, что его светлость в безопасности – парировал клерк
-Не, я, ять, не понял… - упорствовал господин Тюльпан, и, кажется, спустил какой-то невидимый курок внутри своего собеседника. То ли напряжение последних дней подточило его, то ли вид перебравшего хозяина, но тот перебил, заорав в ответ:
-Какого койхрена вы заставили его лакать эту дрянь??? Особенно эту ятскую укипаловку??? Я, ЯТЬ, ЯСНО ВЫРАЖАЮСЬ?!
Наступила гнетущая тишина, когда каждый из участников соображает – а не сморозил ли я ничего лишнего?
-Ну, ять, теперь – ясно! – неуверенно улыбнулся господин Тюльпан – Мы, ять, больше не будем – он неловко подмигнул господину Кнопу – Мы ж хотели как лучше!
Стукпостук ссутулился. Из него словно бы выпустили воздух, и, вместе с ним, и боевой запал
-Конечно – как обычно, очень тихо отозвался он – Просто это алкогольное отравление, и оно опасно для жизни. Мне понадобятся абсорбенты.
-Обоср… что? – выпучил глаза господин Тюльпан
-Лекарства такие – его товарищ начал незаметно подталкивать его к выходу, что, впрочем, заранее было обречено на провал. Незаметно толкать господина Тюльпана было все равно, что прятать слона в кармане
-Мы их тебе принесем. А ты, парень, напомни его светлости, как правильно надо быть его светлостью!..
Дверь за ними захлопнулась. Руфус опустошенно упал на один из стульев. Под его ногами печально прозвенела, укатившись в угол, очередная бутылка. Единственный оставшийся вместе с ним в комнате человек склонил голову к плечу, прищурился, скорее всего, совмещая несколько Руфусов в одного, и , скоординировав движения, похлопал по плечу.
-Не парься, парень! – заплетающимся языком произнес он – Выпей, легче станет!
Руфус отпрянул
-Мой господин, опомнитесь… - пробормотал он, но увидев плывущий взгляд собеседника, осознал всю тщетность своих слов. Со вздохом он поднялся.
-Вам надо отдохнуть – уверенно провозгласил он – Ложитесь спать. Давайте, я помогу вам. Клянусь, об этом никто не узнает… - он с некоторым трудом перетащил не слишком упирающегося человека со стула на кровать и кое-как укрыл довольно тонким одеялом. Только сейчас секретарь обратил внимание, насколько здесь зябко – на дворе была зима, а в подземелье, очевидно, не было никакого очага или камина. Он с сомнением поглядел на быстро засыпающего патриция. Прикусил губу, о чем-то глубоко задумываясь, и, наконец, приняв нелегкое решение, принялся устраиваться рядом. Так он, по крайней мере, не замерзнет, а там посмотрим…