Название: Где-то в Убервальде перед Страшдеством
Заявка: читать дальшефик, или перевод, или арт, или клип, или коллаж на тему "Самый обычный день в Убервальде" с привлечением местного населения любого вида; гости из Ланкра, Анк-Морпорка и прочих частей Диска также приветствуются. Обычный день у эльфа не получился.
Персонажи: жители Убервальда, спойлеркапитан Моркоу.
Категория: джен
Рейтинг: PG-13
Жанр: юмор
Размер: ~8760 слов
Содержание: В мрачной Древней Стране тоже бывают праздники... Но до них еще надо дожить и доехать.
Дисклаймер: Идея принадлежит заказчику и некоторым известным авторам. Всё народное.
читать дальше
Снег расстилался, насколько хватало глаз. Он стирал различия между полями, пастбищами и теми первозданными дикими землями, которые люди еще только мечтали прибрать к рукам. Снег лежал на ветвях могучих елей и запутанной пряжей висел на ветках кустов. Над белизной простиралось бесконечное черное небо, усыпанное бледнеющими звездами. Между небом и землей были только редкий волчий вой и холод. Мир был простым, тихим, как шепот мертвеца, и двуцветным, как представление ученых мужей о зрении кошки. Такой была зима в Древней Стране, и никто не мог представить её иначе.
Но вот из-за леса показался жаркий уголек солнца и всё изменилось. Засверкало под первыми лучами мелкое ледяное крошево. Темные стволы и лапы елей обрели множество оттенков. Нарядная, как приглашенная знаменитость, птичка пронеслась над заснеженной дорогой. Пушистая белка проследила за ней укоризненным взглядом, но, минуту подумав, решила, что в такое чудесное утро можно позволить себе немного озорства и, как следует примерившись, прыгнула на соседнюю ветку. Небольшая лавина осыпавшегося снега разбудила лису, что сделало утро еще более живым и шумным.
Жидкие столбики дыма начали подниматься над крышами большой придорожной деревни. Постепенно они становились всё темнее и гуще. Ветра не было и со стороны могло показаться, что недоверчивые убервальдцы с утра пораньше подпирают небо жердями, дабы оно не рухнуло им на головы. Воздух наполнился голосами и шорохом протаптываемых дорожек. Небольшая группа закутанных в мех людей поспешила куда-то к околице… И тут всё снова изменилось, будто кто-то перевернул калейдоскоп и сложил стекла-льдинки в новую картину. Из-за поворота показались растущие на глазах черных точки лошадей и повозок. Шум голосов уступил место тяжелому дыханию животных и скрипу снега под полозьями.
Когда первые, груженые какими-то мешками и украшенные двумя вооруженными мужчинами сани достигли околицы, деревня будто вымерла. Гнедая кобыла прошла еще десяток шагов, пока хозяин не опомнился и не натянул вожжи. Пара мохнатых коней, запряженных в карету, остановилась сама, а их кучер высунул обветренное лицо из шарфа, осмотрелся, от чего тонкий слой намерзшего на него льда растрескался, и опустил руку под сидение. Судя по напряженному взгляду – тянулся он не за фляжкой. В карете послышались недовольное бормотание и звук ворочающихся камней. Кто-то из ехавших позади громко поинтересовался, что происходит.
Высокий молодой мужчина из передних саней поправил едва застегнувшуюся поверх шубы перевязь с мечом и тоже осмотрелся. Деревня ответила насторожившимся путешественниками еще большей настороженностью. Легко можно было представить, как за резными ставнями ближайшего дома кто-то пододвигает поближе к себе дубину или кочергу.
- Они же не рискнут напасть? – встревожено спросил у кучера кареты полный хозяин телеги. Гнедая кобыла переступила с ноги на ногу, всем видом выражая, что устала и надеется на его правоту. В любом случае ей – такой молодой и с хорошими зубами - от засевших в деревне разбойников ничего не грозило, а быстро тащить на себе все эти мешки, куда подальше, мог и сам хозяин.
Кучер нахмурил кустистые брови и, молча, указал вглубь деревни - на притулившийся у трактира ряд засыпанных снегом и распряженных повозок. Особо хорошо было видно одну, сохранившую на облупившихся боках следы яркой краски.
Высунувшиеся из кареты люди тут же начали обмениваться встревоженными предположениями. К ним присоединились люди из саней, ехавших сзади. Последние сани, так и оставшиеся за пределами деревни, на всякий случай развернулись и отъехали подальше. Только высокий человек с мечом бросил еще один взгляд на распряженные повозки, обвел деревенскую «улицу» и теперь с легким удивлением смотрел на паникующих спутников.
Наконец гнедой лошади надоело стоять среди глупых людей и мерзнуть. Она всхрапнула, выдыхая облако пара, и принялась бить копытом. Ни один разумный человек с мешком овса и теплой попоной на её призыв не ответил – лошадь добилась только того, что задрожали её забитые снегом во время одного досадного инцидента бубенчики. Гнедая сменила копыто и удвоила рвение. Два не выдержавших тряски бубенчика выплюнули былое крошево и требовательно заголосили.
И без того нервные путешественники бросились врассыпную, как откормленные голуби после прыжка кошки. Голубям такие метания не помогли бы, но приезжие всего лишь перемешались с высыпавшими из домов деревенскими. Тех выгнала на мороз вековая уверенность, что только разбойники и аристократы путешествуют в тишине. А вот люди, приезжающие под шум всяких колокольчиков, бубенцов или - в редки случаях – под музыку баянистов, были привычными гостями.
А некоторые даже более привычными, чем прочие, потому что мелкие торговцы, вроде толстяка с гнедой кобылой, ездили по этой дороге годами. Карета – посреди зимы и на колесах! – оказалась Анк-Морпоркской почтовой и тоже никого не удивила. Некоторое любопытство вызывали только высыпавшие из неё люди в нелепых, почти лысых шубах и тролль-охранник. Причем последний только потому, что кто-то нарисовал на нем красную одежду и надел на него красную же шапку.
Похожий на капусту из пледов и шарфов человек, покинувший карету последним, был, наверное, Большой Шишкой – они всегда поначалу шатались и выглядели зелеными. А высокий парень, ехавший рядом с торговцем крупой, мог быть только нанятым охранником – у него был меч, а в Убервальде никогда не было спокойно. Кроме того он ехал на телеге, а не в карете и не был похож на торговца. Жители Хродгара всегда гордились тем, как быстро разбираются в людях. Под их любопытными взглядами вся толпа, за исключением с подозрением смотрящего на мальчишку из конюшни кучера, завалилась в трактир. Подождав еще пару минут и убедившись, что грабить трактирщика или еще как-то их развлекать никто не собирается, деревенские вернулись к своим делам.
Не смотря на раннее утро, зал трактира выглядел так, словно в нем успела хорошо погулять большая компания. Выскобленные столы хранили свежие следы пролитого пива, а под потолком еще витал запах жареных колбасок. Условно дружелюбные и розовощекие девушки, в более-менее одинаковых платьях и передниках, собирали грязные кружки и миски. Увидев вновь прибывших, грузный мужчина за стойкой прикрикнул на работниц, и те задвигались гораздо быстрее. Потом он крикнул что-то в сторону кухни, но все нарядные девушки уже были заняты, так что странно пахнущее, но горячее питье гостям вынесла наспех отершая руки посудомойка. Опытные и от того не привередливые путешественники с саней поспешили занять еще не остывшие скамьи. Манера того, как они выбирали места за столами, давала понять, что они заглядывают под этот «дружылюбнийшый свот» - как заявляла очищенная от снега вывеска – не впервые.
Торговец крупой на правах одного из сотни лучших друзей трактирщика расположился у стойки. Причем имени человека по другую сторону широкой, вытертой множеством локтей доски он не помнил, но в том, что это его друг не сомневался. Между мужчинами моментально вспыхнул оживленный разговор – один из тех, у которых нет начала, потому, что они могут продолжаться годами. Трактирщик имени торговца тоже не помнил, но любой человек, способный продать что-то со скидкой по определению был его другом. Двое путешественников тоже устроились перед стойкой. Причем один из них так и не избавился от шарфов и пледа, но протер стойку перед собой идеально квадратным носовым платком. Второй же убрал меч с глаз долой, снял шапку и оказался ярко-рыжим.
Разговор за стойкой быстро свернул на привезенные торговцем сплетни. Выслушав о женщине из Ланкра, родившей кобру, и вспышке свиного ожирения в соседней деревне трактирщик приуныл и злорадно сообщил новость куда более важную и свежую.
- Свободных комнат осталось всего две, - с надрывом вздохнул он, бросив взгляд в сторону путешественника в шарфах. Тот моментально углубился в какие-то мысленные вычисления. – Наш тролль узнал, что рабство отменили еще два года назад и сбежал обратно в горы.
- Он что, сломал мост?! – ужаснулся торговец.
- Нет, просто нагреб на въезде сугроб с дом размером, - трактирщик махнул рукой. – Сказал, что теперь наша очередь сидеть на одном месте.
Сразу стало ясно, что ужасную новость необходимо запить, по поводу чего была призвана уже наряженная в передник посудомойка. Ради «дорогого друга» трактирщик велел девушке отправиться в подвал за его особым запасом.
- Но с нами тоже приехал тролль… - попытался найти выход из ситуации торговец, крупа которого рисковала не успеть в Здец к ярмарке.
- Он не имеет права отходить от груза, - мрачно вставил человек в шарфах и еще раз протер свой участок стойки платком. - Ни при каких обстоятельствах.
- Даже если придется ждать весны? – предпринял еще одну попытку торговец.
Мужчина заерзал, от чего плед сполз с его тощих плеч.
- Я уверен, что с этой проблемой можно справится за несколько дней, - наконец подал голос рыжий парень и обнадеживающе улыбнулся. – Неужели люди, приехавшие сюда раньше нас, еще не пытаются разгрести завал? Разве не туда они ушли после завтрака?
Трактирщик удивленно вскинул брови, но по настоящему удивиться такой наблюдательности не успел – вернулась временная официантка с бутылью чего-то красного и мутного.
Моментально было принято решение выпить за скорейшую победу над сугробом. В едва переставший исходить паром отвар было добавлено «по капле» пахнущей кислым виноградом жидкости. Технически, в Убервальде делали вино, но что бы пить его не разбавляя, требовалось обладать невероятно изысканным вкусом и не иметь альтернативы. Древняя страна всегда была полна возможностей, и некоторые люди предпочитали стать вампирами, лишь бы не пить его. Рыжий парень прикрыл свою кружку ладонью и смущенно попросил у удивленной девушки еще одну ватрушку.
- Позавчера одни уже собирались ехать через лес, - поделился трактирщик, когда глиняные донышки снова опустились на стойку. – Но до опушки доехали и вернулись. Страшдественская ярмарка – дело прибыльное, но жизнь всяко дороже…
- Кстати об этом! – оживился порядком согревшийся торговец. – Мы проезжали через Плютц, и тамошний староста мне клялся, что к ним наведывался пчелиный волк! Разорил все кладовые и сломал дюжину ульев – прямо как в старые недобрые времена… Лет двадцать о нем слышно не было – не уж то вернулся?
Путешественник стянул с шеи ставший слишком жарким шарф и сверился с крошечным карманным словарем.
- Вы имеете в виду медведя? – уточнил он, сдвинув брови.
- Нет, это самый настоящий волк! – обиделся за родную нечисть трактирщик.
- Но зачем волку мёд? – как учитель у несмышленого ребенка поинтересовался мужчина.
- Да может он – оборотень? – пожал плечами торговец. – Больно умный, зверюга.
- Несколько вечеров назад пчелиный волк крутился у самой нашей околицы! – похвастал отставший от друга трактирщик. - Грюндель, пасечник, принял его за собаку и хотел прогнать. Так, пчелиный волк едва не уволок его в лес, почти отгрыз руку, а кода Грюндель вырвался – преследовал до самого дома и напугал до смерти его тещу!
В голосе убервальдца было столько гордости, словно он выкормил это чудовище своими руками.
Гость заглянул в ополовиненную кружку и предположил:
– А может это кто-то из местных, ну этих…
Рыжий парень уточнил:
- Вы, наверное, имеете в виду местных баронов?
Мужчина, на котором остался всего один шарф, замер, запоздало сообразив, что мог сморозить что-то не то.
Но трактирщик только пожал широкими плечами:
- Наши бароны больше по оленине.
Тут он заметил, что и гости за стойкой и некоторые другие прислушивающиеся к разговору слишком расслабились, и поспешил уточнить:
- Но и «охоту» они, конечно, устраивают!
За традиции, на которые держится современное общество, нельзя было не выпить и беседа сразу же сделалась более плавной. Немногие достоинства настоящего убервальдского вина дали о себе знать.
К столу подсел какой-то старик, представившийся как Пауль-которого-здесь-все-знают и большой знаток традиций. Путешественник в шарфе вспомнил о манерах и поспешил раздать всем оказавшимся за стойкой и поблизости свои визитки, где имя было напечатано очень мелко, а адрес похоронного агентства – крупно и с фантазией. За знакомство тоже потребовалось выпить – согласно традиции. Официантка-посудомойка по знаку долила в кружки еще бурой жидкости. Причем торговцу досталась едва ли не полная кружка, так как пил он больше, чем его гнедая кобыла. Что, впрочем, полнее устраивало трактирщика. Возникшей рядом с Паулем суровой даме в чепце капнули разве что запах вина, но она тоже не возражала. Рыжий парень снова накрыл кружку ладонью и с улыбкой покачал головой. Девушка приподняла одну бровь и ушла. Такие люди за стойкой еще не сидели, и она чувствовала себя сбитой с толку.
- Старый барон совсем плох, а остальные ему не ровня… - протянул Пауль, очищая от шелухи чесночную головку. - Хиреют они, должен я вам признаться. Убежать всё проще – лапы то кривые и дыхалка ни к черту… На моей памяти у них уже семь раз выигрывали!
Обернувшись к господину из похоронного бюро, не слишком обрадованному таким соседством, он пожаловался:
- Теперь у нас самая богатая деревня в округе, но стыдно-то как! Того и гляди кто то из соседей нас завоюет
- Только на внука барона какая-то надежда была, - подал голос кто-то из зала, – тот еще мог пробежать по прямой шагов двести…
– Это потому, что мамка его на стороне нагуляла, не иначе! – обиделся старик, которому мешали вещать об упадке и предсказывать беды. – Куда ему бароном быть! Я вот слышал, что…
Его жена, ни слова не говоря, отвесила супругу подзатыльник, и Пауль поспешил заткнуться.
- Да какая разница, - отмахнулся трактирщик, которому срочно предстояло решить усугубить положение торговца крупой или с тем уже можно было начинать торговаться, – Парень как пару лет назад на какой-то «симпохзиум» в Здец уехал, так его никто и не видел! Не иначе, как Та Леди мальчишку сожрала.
Похоронных дел мастер недоверчиво заерзал и избавился от последнего шарфа.
- А что ей сделаешь? – поддакнул благодетелю и лучшему другу торговец. - Она, говорят, видит мысли в ваших головах, прямо не выходя из своего замка. И может убивать одним взглядом. И еще много чего может, Эта Леди.
Половина зала согласно загудела, демонстрируя возможным шпионам ярый патриотизм. То, что демонстрация сопровождалась откусыванием крупных кусков от нашпигованных чесноком колбасок, было особенностью менталитета, не более.
Распахнулись двери, впуская морозный ветер, крупные хлопья снега и замерзших мужчин в белых шубах. Последние, правда быстро побурели и стали мокрыми. Унылые лица вернувшихся ясно дали понять, что проклятый сугроб и не думает сдаваться. Когда на помощь завалу повалил снегопад , войска уборщиков решили совершить стратегическое отступление.
Стоило сплоченной армии лишиться шуб, как половина из них оказалась вовсе не убервальдцами. Грубые крестьянские рубахи и куртки соседствовали с костюмами всевозможных покроев. Похожий на голодающего студента юноша в круглых очках и пиджаке, который до него носило несколько поколений Анк-Морпоркцев, примостился на одной скамье с усатым извозчиком, который щеголял расшитым Бад Блинтцскими крысами жилетом. Среди уборщиков снега оказался даже один клатчец, на встречу которому со второго этажа сбежала толпа галдящих женщин и детей.
Девушки в передниках скрылись в кухне, чтобы вернуться с исходящими паром кувшинами. Из последних пахло даже не травами, а корой.
- Здесь варят сплот? – с интересом проследил за кувшинами рыжий парень.
- Везде в Убервальде варят сплот! – хмыкнул старый Пауль, кренясь к стойке.
- Три жены – это только поначалу хорошо, - всё еще неприлично трезвый торговец кивнул в сторону шумной клатчской семьи. Две женщины что-то говорили, размашисто жестикулировали и то и дело упирали руки в бока.
- Да… - хохотнул трактирщик, прикидывая, не стоит ли сменить тактику, угостить друга пивом и подождать. – Тут и одну не переспоришь…
- Вот покойная мать нашей Греты такая упрямая была… - поддакнула жена Пауля, пытавшаяся по градусу наклона мужа вычислить время. – Не всем же так везет, как моему оболтусу! И я бы никогда не позволила другой женщине хозяйничать на моей кухне!
- А всё потому, что всё у этих иностранцев не по-человечески, - согласился трактирщик. Возможность перемывать косточки постояльцам была одним из преимуществ его работы.
- Но только одна из этих женщин его жена, - испортил всё веселье рыжий парень. – Та, которая молчит. А две другие одеты как не замужние.
Взгляды соседей по стойке изменили направление. Теперь все люди смотрели на него.
- Наверное, это его сестры, - неверно истолковал их интерес специалист по клатчцам. – Путешествуют с семьей, чтобы помогать с детьми. Или помогать в работе… Не уже ли вы их ни о чем не спрашивали?
Никто не ответил.
- Ты много знаешь об этих дикарях, - с намеком сказал трактирщик.
- О, в Анк-Морпорке множество клатчцев! – улыбнулся молодой человек. – И они вовсе не дикари. А разобраться в традиционных элементах одеждах очень просто…
Трактирщик пропустил его слова мимо ушей. Клатчцы уже ему стали приедаться, а рыжий умник был более свежей диковиной. На жителей двуединого города он успел насмотреться – до ухода тролля дорога была наезженной – но этот человек совершенно не походил на торговых агентов и других заглядывавших к нему путешественников.
- Вы, наверное, из семафорной компании, - бросил он пробный камень. – В последнее время вас здесь немного ездит. Неужели снова башня из-за снегопада рухнула? Хотя чему удивляться, я всегда говорил, что лошадьми сообщения доставлять надежнее…
- Нет-нет, - поспешил развеять его заблуждение рыжий парень. – Не из «Великого пути». Я стражник.
Все, кроме потерявшего нить разговора Пауля удивились было, с чего бы обычный стражник заехал так далеко. Но быстро вспомнили, слухи о стоящем во главе стражи Анк-Морпорка Ужасном Ваймсе. В Убервальде почти у каждого был друг мужа сестры, который своими глазами видел, как этот человек голыми руками убивал чудовищ. Общество за стойкой быстро решило, что рыжего парня можно пожалеть.
Жена Пауля даже пододвинула к нему свой не начатый пирог с потрохами. Обычно она враждебно относилась ко всему живому, но этот милый мальчик почему-то напоминал пожилой женщине всех её внуков сразу.
– С таким начальником как у вас, куда угодно поедешь, - протянула она, - лишь бы не гневить…
- Да, - кивнул капитан Моркоу. – Я бы очень не хотел его подвести.
- И что же тебя сюда привело? – поинтересовался трактирщик.
Моркоу отпил остывшего отвара и припомнил события более чем недельной давности.
* * *
Мороз разрисовал окна продолговатого кабинета очень симметричными и настраивающими на рациональный труд узорами. Причем, сбитый с толку низкой температурой, сделал это не стой стороны стекла, но исправлять ошибку не решился. Возмущенный этим секретарь растопил камин, но тут уже изморозь побоялась таять. Лорд Ветинари не возражал. В конце концов, узоры были безвредной традицией и никак не мешали правильной работе города. Некоторые даже отваживались заявить, что они придавали Продолговатому кабинету праздничный вид.
- Значит, выговорите этого юношу зовут Йохан Шмальц? – патриций пробежал взглядом по лежащему перед ним листу. Почерк, покрывавший этот лист, нельзя было назвать аккуратным, но правитель города привык. – Эмигрант? И что же с ним случилось?
- Парень - талантливый ученик из школы при Гильдии Законников, - ответил командор Ваймс, глядя на стену за патрицием с легким укором. Стражник чувствовал, что ему морочат голову, но доказать этого не мог. – Главы Гильдии очень обеспокоены его пропажей. Отсутствие Шмальца было обнаружено при весьма подозрительных обстоятельствах, а расследование, проведенное по горячим следам, выявило множество несоответствий в показаниях свидетелей и документах Гильдии…
Командор прервался, чтобы перевести дыхание и выразить всем своим видом: «Готов поспорить, ты знаешь об это больше меня!».
- Согласно показаниям его наставников, - продолжил Ваймс, - Шмальц с четырнадцати лет помогал в конторе их уважаемого убервальдского коллеги… фамилию которого Вам может произнести Моркоу. Никого, якобы, не удивило, что молодой человек отправился доучиваться к нам.
- Школа при Анк-Морпоркской Гильдии Законников готовит отличных специалистов, - заметил патриций.
- Да, - кисло усмехнулся командор. – Но, насколько я помню, в Убервальде совершенно другие законы. И, по словам наставников, парень планировал вернуться на родину.
- Что сообщают из Убервальда? – лорд Ветинари перевел взгляд с одного стражника на другого и обратно.
- В сообщении, пришедшем утром подтверждают, что Йохан Шмальц работал на … того уважаемого законника, - ответил стене Ваймс. – И это единственное, что они смогли нам сообщить.
За окном послышался шум и многоголосое нестройное пение. Полные энтузиазма горожане начали праздновать Страшдество заранее.
- Я понимаю ваше желание отправить в Древнюю Страну офицера, чтобы прояснить ситуацию, - патриций сложил ладони домиком. – Кого вы планируете послать?
У не ожидавшего такого быстрого согласия Ваймса дернулась бровь.
- Ангва не может поехать, - уверенно ответил он. – У Шелли и Детрита, хоть они и убервальдцы, слишком много работы. Должен же кто-то контролировать традиционное Королевское Стояние На Площадях и проверять все эти фейерверки…
Никем не произнесенные слова повисли в воздухе: «Исчезнувший гражданин Убервальда это неприятно. Но Гильдия Законников, которая решила, что её обманули – это катастрофа».
- Вы понимаете, что такое деликатное дело можно получить только старшему офицеру с безупречной репутацией? Не смотря на то, что в ближайшие недели в городе каждый стражник будет на счету? – уточнил патриций.
Ваймс убедился, что происходит что-то не ладное. Но в этом не было совершенно ничего нового.
- Накануне Страшдества стражников всегда не хватает, - согласился он.
Командору показалось, что патриций что-то просчитывает. Этот человек знал – и очень хорошо знал! – что Ваймс ни за что не поехал бы в Убервальд добровольно. А сам командор совершенно точно знал, что Страшдество в этом году проведет вместе с семьей. И даже готов был напомнить, патрицию, что неделей ранее тот сам велел ему присутствовать на празднике в Незримом Университете и «настаивать на законопослушный образ жизни в новом году» других гостей. Он принял меры… хотя можно подумать, Ветинари когда-то требовались подсказки!
- Капитан Моркоу, - патриций кивнул стражнику за левым плечом Ваймса. – Я уверен, что в посольстве вас будет ждать приглашение на Страшдественский бал в замке моей хорошей знакомой. Выразите её моё глубокое уважение и передайте мои наилучшие пожелания.
* * *
Звон разбитой тарелки выдернул Моркоу из воспоминаний.
- Мне поручили проверить, не вернулся ли домой Йохан Шмальц, законник-подмастерье, - ответил он трактирщику. – В документах гильдии сказано, что он родом из этой деревни.
Трактирщик и жена старого Пауля переглянулись. Лица их заметно побледнели. Они, конечно, слышали, что в Анк-Морпорке полно вампиров и зомби, но лично их эти слухи раньше не касались.
- Но ведь Шмальц сломал шею, еще пять лет назад… - пробормотала женщина. – Мы и корову его давно продали и землю поделили…
- Мы тоже очень хотим знать, вернулся ли он, - хрипло сказал стражнику трактирщик.
Грета – временно повышенная до официантки посудомойка – изо всех сил хлопнула по спине подавившегося сплотом парня в очках. Эти иностранцы совершено не умели пить живительный отвар! Более аккуратный в обращении со сплотом кучер подкрутил ус, расправил жилетку, хлопнул её пониже спины – но промахнулся – и радостно промычал что-то неразборчивое.
«Хватит пялиться на этого рыжего, здесь есть мужчины и получше!» - привычно расшифровала Грета.
- Не сомневаюсь! – фыркнула она и случайно пролила на жилетку хама масло. Тот ничего не заметил.
«Этот рыжий слишком располагающе выглядит, - решила девушка. Концепция «прекрасных принцев» всегда казалась ей подозрительной, – И он мешал мне долить спиртное в его кружку, когда все остальные пьянели. За такими людьми глаз да глаз нужен! Кстати о глазах…»
Грета заметила, что некотороые «сестры по переднику» косятся на двор и поправила одетое - на нитку, а на шею, чтобы не выплеснуть его с водой – кольцо. Решительно загремев посудой, девушки принялись бросать взгляды уже на трактирщика. Тот отвлекся от мыслей о зомби, пересчитал людей за столами и милостиво кивнул.
Грета и две девушки помоложе бросились за шубами и платками.
- Вы что-то имеете против права мертвецов путешествовать? – с вызовом поинтересовался у соседей по стойке похоронных дел мастер. Видимо он только сейчас понял, что кто-то говорил о покойниках. – Никто не возр-жает? И эт-то верно! Наша к-мпания вс-гда поддерживаа р-в-ные в-зможности! Кст-ти, к-да поспешили все эти м-лые д-вушки?
Вступаясь за продукт виноградных лоз Убервальда стоит уточнить, что виной плохой дикции путешественника была длинная ночь в холодной карете.
- О, это знаменитая Хродгарская традиция! – похвастал трактирщик. Он был уверен, что если с рассказывать путешественникам о традиции достаточно часто, то она действительно станет знаменитой и, в отличии от традиций «охоты», сможет привлечь еще больше туристов. – Они спешат за опушку леса на традиционное катание колечка через поляну! Неужели вы еще об этом не слышали?!
Моркоу покачал головой, а похоронных дел мастер никак не отреагировал, пожирая взглядом висящего над головой трактирщика упыря из соленого теста. Упырь казался ему всё более съедобным.
- Девушки по очереди бросают кольца, и те катятся через поляну. Очень красиво! – просветил их радетель за величие Хродгара. Других подробностей он не знал – по его мнению, хватило бы и того, что в одном месте собирается много молодых девушек. Но мужчина остался верен принципу «чем больше слов, тем лучше». - От этого ритуала вроде бы нагадываются женихи, хорошая погода, приплод свиней и смена времен года происходит в правильном порядке…
Прислушивающиеся к его словам люди в зале начали переглядываться. Трактирщик заподозрил, что выставил себя не просвещенным дикарем, а подобное – если верить одолженной у одного постояльца газете - было вредно для бизнеса.
- Мы им эти глупости, конечно, запрещаем, - поспешил исправить ситуацию он. - Вот и пастор Овес в ой свпоследний приезд согласился, что это баловство и суеверия… Но намекнул, что хоть оно и бабская дурь, а середина зимы сразу после всхода посевов нам точно не нужна. Пусть девчушки развлекаются…
Словесный поток прервал старый Пауль, который начал похрапывать и едва не свалился на пол.
Его жена несколько секунд буравила взглядом это безобразие, но ничего не добилась. Пуаль благополучно переместился в страну, вкусной еды и молчаливых жен.
Пожилая женщина вскинула руки к чисто выбеленному потолку.
- Ну и как я потащу его домой?! Извини, Хайнрих, - обратилась она к трактирщику, судя по тону скорее обвиняя, чем сожалея. - Сегодня твои гости обойдутся без моего «Свиного колена». Уверена, твоя повариха найдет, чем их порадовать, а мне некогда…
- Позвольте мне вам помочь, - вызвался Моркоу, уже подхвативший сползающего на пол Пауля.
Пожилая женщина расплылась в улыбке умиления.
- Не могли бы вы по дороге рассказать мне про родню Йохана Шмальца? – попросил Анк-морпоркский стражник. Он на секунду задумался. – И указать дорогу к разоренной пасеке? Должен же кто-то разобраться, что здесь происходит.
В результате комбинирования взятки и грубой лести, жена Пауля отправилась на кухню трактира, а дорогу Моркоу вызвался указать деревенский староста, в котором надежда отведать «Свиного колена» с петрушкой пробудила самое лучшее. Мужчина в модной городской шубе - под которую были надеты какие-то незаметные не теплые вещи - всё качал головой и попрекал Пауля.
- Снова пытается пить, как в молодости! – возмущался он, придерживая дверь. – Ты держи его крепче, это старик пока смирный, а проснется – никому мало не покажется.
- Он нападает на людей? – уточнил стражник, вытаскивая свою ношу на морозный воздух.
- Нет, - разгладил усы староста - Его на подвиги тянет! Чуть что - вспоминает, как в армии служил. Или мост подожжет или дезертировать попытается…
- Я дезертировал из трех армий! Из трех! – похвастал проснувшийся ради этого Пауль.
- У вас такой редкий опыт! Не многим это удавалось, – уважительно заметил Моркоу. - Возможно, вы знаете Шнобби Шнобса?
Старый Пауль не ответил, но заметно протрезвел.
У резного крыльца двухметровая девица, благодаря зимней шубе напоминавшая отрастившего косу медведя, сбивала обод с пустой бочки.
- Ты что делаешь?! – воскликнул староста. – Зачем?
- Но папочка! – ничуть не смутилась девица. – Ты же знаешь, как сильно я любою свиные колбаски. И не надо грозить мне пальцем!
Староста разгладил усы. Действительно, ничего плохого в приплоде свиней он не видел. А чем больше кольцо, тем лучше всё сработает, правильно? Да и не замужних девок такого возраста в деревне осталось всего две – его ненаглядная Люсинда и Грета из трактира.
- Беги, дочка, - махнул он рукой. И, вспомнив о стражнике, пустился в объяснения. - Нам очень нужно правильное лето. Один заезжий парень привез бумажки, где было много интересного про земледелие. Городские умники написали там всякую чушь, но кое-что можно попробовать… - и тут же с тревогой оглянулся на едва виднеющиеся из-за далеких елей башни. – Если, конечно, новый барон, кем бы он ни был, не будет против. Это всё так… нетрадиционно.
* * *
Моркоу бодрым шагом возвращался с окраины деревни. Пасечника Грюнделя дома не оказалось, но его жена совершенно не возражала против того, чтобы какой-то наколовший для неё дрова незнакомец изучил присыпанные снегом следы возле ульев. Правда, заглянуть на поминки знаменитой на всю округу скандалистки он почему-то не пожелал.
Капитан уже успел взглянуть на снежную гору перед мостом. Она показалась ему не столько большой, сколько свежей – в прочем винить в этом можно было только снегопад. Перспектива встретить Страшдество в этой чудесной деревне, полной дружелюбных людей, Моркоу совершенно не расстраивала. Конечно, не получилось бы послать сообщение по семафору Ангве, господину Ваймсу и другим, но еще перед отъездом он оставил для них письма и подарки, которые должны были доставить в праздничную ночь. В качестве адреса он указал Псевдополис-Ярд и не сомневался, что его поздравления достигнут адресатов. Одиноким он себя тоже не чувствовал – так как знал, что симпатия близких остается с ним, где бы он ни был. Кстати, письмо и набор крепежных инструментов для родителей он тоже отправил.
Так что Моркоу просто шел в сторону трактира и оглядывался по сторонам. Ангва, почему-то, никогда не говорила, как убервальдские деревни красивы зимой. Укрытые белыми шапками дома походили на глазированные пряники. На обращенных к улице стенах большинства из них висели еловые ветки, заботливо очищенные от снега. Некоторые ветки были очень большими и оказались приделаны так причудливо, что казалось, будто у деревянных домов вдруг выросли ветвистые рога.
Пробежав между домами, на дорогу перед Моркоу выбежала стайка совсем молоденьких девушек. Прислушавшись к дружному смеху и тому, как они то и дело принимались друг другу что-то доказывать, стражник решил, что они возвращаются с опушки, успев погадать раньше других. Удивительно, что они не побоялись диких зверей. Интересно, как местные бароны относились к этой традиции?
Тут девушки, наконец, заметили Моркоу и окружили плотным кольцом, не хуже какой-нибудь тренированной армии.
- А не вас ли послало нам колечко на это Страшдество? – поинтересовалась краснощекая толстушка в шапочке, похожей на утепленный чепчик.
Моркоу уверенно ответил, что нет. На приплод свиней он не походил, а к смене времен года не имел никакого отношения.
- Вы уверены? – не сдалась обладательница длинных ресниц и яркого платка.
- Уверен, - ответил Моркоу, надеясь, что такой ответ не испортит девушке праздничное настроение. – Я никогда не слышал от традиции катания кольца. А Анк-Морпорке так не гадают…
- Не может быть! – воскликнула девушка с косами в руку толщиной. Мысль о том, что где-то неправильные люди живут не так, очень её удивила.
-Возможно дело в том, что в АМ нет полянок, - вежливо ответил капитан. И подумал, что господин Ваймс предположил бы, что даже будь в городе парочка - кольца не успели бы на них упасть.
Девушки рассмеялись. Кажется, они были готовы смеяться над чем угодно.
- Ходят слухи, - заговорчески понизила голос та, что казалась постарше других, - Что когда-то давно одной из местных девушек, какой-то сиротке…
– Мы не помним, которой и когда, - вставила другая.
– Так вот, ей так подсказала сделать крестная ведьма! – торжественно закончила девушка в ярком платке.
Моркоу уточнил:
– Может, крестная фея?
Девушки с недоумением переглянулись и снова рассмеялись.
- Нет, это точно была ведьма. Откуда фее взять шубу, чтобы летать в наши зимы!
Стражник припомнил зубную фею, с которой его знакомила Ангва, и согласился, что денег на хорошие шубы у фей действительно нет.
Пострадавшего пасечника Моркоу обнаружил в трактире. Грюндель размахивал кружкой пива перед слушателями и рассказывал, как пчелиный волк схватил его.
- … Да у меня ни одной целой кости не осталось! Я думал - умру, когда он рукав шубы прокусил! – как раз говорил мужчина. Пострадавшая рука висела на перевязи у него на груди. – Кругом лес, не видно ни зги, даже луна за тучу зашла. Ну всё, думаю, сожрут тебя здесь, Грюндель, и никто никогда не найдет твои косточки…
Люди за столами слушали – некоторые явно не в первый раз – не произнося ни слова. Не столько из-за таланта Грюнделя, как рассказчика, сколько потому, что сплот не способствовал дружбе с голосовыми связками.
- И тогда я сдавил его поперек туловища и сжимал, пока он не отпустил мою руку! – закончил пасечник, отхлебнул из кружки и начинал в красках расписывать, как пчелиный волк до смерти испугал его тещу, ломясь в дом.
На замораживающем кровь описании того, как несчастный зять – то бишь Грюндель - хотел огреть зверюгу за это топором, его перебил всё еще почти трезвый торговец крупой.
- Да половина Убервальда помнит эту вашу жуткую старуху! Она сама была всем монстрам монстр! Ты, небось, пока за пчелиным волком обратно в лес гнался, всю дорогу его благодарил!
- Да, - вспомнил какой-то деревенский житель, подсевший к компании – Мы два дня избавление от неё праздновали.
Тут мужчина заработал чей-то гневный взгляд со стороны кухни и поспешил утонить, что имел в виду поминки. И покойная была чудесной женщиной.
Кто-то рассмеялся, но большинство приезжих - как сегодняшних, так и тех, что торчали в деревне уже неделю - сидели бледные и печальные. Должно быть, боялись, что пчелиный волк скоро доберется и до них.
Пасечник не поддался на провокации и, вместо того, чтобы изменить показания, отпил еще пива. Это переключило его с героического лада на трагический.
- Проклятый волк выжрал три горшка мёда и еще два с собой унес! – проникновенно пожаловался он, прижимая уцелевшую руку к самому дорогому – кошельку. - И это только в последнюю ночь! А до того он забрал еще дюжину! Я же его только на второй раз поймал. Три дня и три ночи караулил!
Трактирщик отложил не слишком чистое полотенце и упер руки в бока.
- Ты же говорил, что у тебя мёда почти нет! Продавал мне эти несчастные горшки, как последние. Будто они у тебя золотые! Плакал, будто разоряешься…
Пасечник закачался и что-то пробормотал. Он явно пожелал вернуться в лес и снова душить волка. А трактирщик тем временем всё больше распалялся:
- Мёда нет и шиш нам, а не страшдественские пряники! Не из чего печь! Люди, вы посмотрите в его бесстыжие глаза – из-за него у нас будет пустое тесто!
Мужчины за столами принялись что-то неодобрительно мычать про малых детишек.
- На ярмарке продать хотел? Признавайся! – Трактирщик вышел было из-за стойки, но вспомнил, что тогда Грюнделя действительно придется быть. А бить кого-то ему было лень. - Теперь-то я знаю, о чем ты с тем бородатым купцом толковал!
Пятеро совершенно разных, но очень бородатых мужчин в хорошей одежде начали с подозрением переглядываться.
Моркоу внимательно слушал спорщиков, глядя то на руку пасечника, то на монеты, которые он передавал женщине с очередной полной кружкой, то на шубу... Потом стражник обратил своё внимание на людей в зале.
- Уж не знаю, оборотень этот пчелиный волк или нет, - заявил в конце спора Грюндель, который очень хотел оставит последнее слово за с тобой, – Но мы обязаны сообщить в замок. Потому, что это не волк, а сплошное разорение. Если он оборотень – наследникам барона самим важно разобраться с этим наглецом … Должен же этим кто-то заняться!
Моркоу вдруг прекратил изучение толпы, оперся на стол и, как всегда бодро, – чем поверг разомлевших людей в удивление - сказал:
- Я стражник. Возможно, будет лучше, если сначала я осмотрю место происшествия?
Пасечник открыл, было, рот, но подошедший к нему Моркоу, очень дружелюбно увлек мужчину за собой.
- Нет-нет, вы вовсе не отвлекаете меня, правда! – услышали сбитые с толку люди. – Что вы, мне вовсе не сложно… Осторожно, не падайте, я вас сейчас поддержу. Нет, не туда. Да я уверен, я уже ходил к вам …
* * *
Полянка, которую принялись вытаптывать еще несколько дней назад, была похожа на очень большую и очень пустую белую тарелку. По краям тарелка была украшена узором из кустов и притаившегося кролика. Пушистый зверек пытался мыслить как маленький сугроб и достиг в этом таких высот, что уже боялся растаять. Выше, над деревьями, виднелись порядком нуждающиеся в ремонте шпили на башнях замка. Из труб поднимался дым, свидетельствующий о том, что Смерть, еще не навестил старого барона. На счет дыма существовало множество традиций, большинство которых сводились к тому, что как только владелец замка умрет, и стая родственников начнет грызню за наследство, Игорю будет совсем не до каминов.
Грета – единственная оставшаяся на краю поляны девушка задумалась о том, будет ли наследник так же традиционен, и каковы шансы, что он тоже не разрешит охотиться в его лесу. Может ему хватит ума прочитать о пользе рыбных удобрений или он заметит, что поле давно истощило землю? Вряд ли.
Основная причина того, что Грета все еще ходила на девичьи гадания была в том, что она часто думала о вещах, которые совершенно не уместны на кухне. Но она ничего не могла с собой поделать – свиные колбаски и «колени» были вкусными, но жить рядом с лесом и ни разу не попробовать дичь, было просто обидно. А хлеб, несмотря на божественный аромат, всё больше походил на те съедобные кирпичи, которые носили с собой гномы…
Рассердившись на себя за то, что снова отвлеклась, Грета бросила кольцо, но еще несколько секунд не отрывала взгляд от дыма. Где-то в замке горели камины, рядом с которыми печь трактира должна была казаться крошечной. А там, где катилось кольцо - прямо сквозь него - можно было увидеть то всходящие подснежники, то ковер золотых листьев…
* * *
Пасечник водил Моркоу между пчелиными хаткам, демонстрируя следы погрома. Чаще всего они выглядели как нечто, присыпанное снегом. Не смотря на то, что, по мнению Грюнделя, обнаружить хоть что-нибудь полезное не смог бы никто, стражник осмотрел все сугробы, ограду, двери дома и кладовой и даже деревья. Грюндель раз за разом перечислял причиненный пчелиным волком ущерб и всё время нервно оглядывался. Но не в сторону леса, где чуть не закончились его дни, а на стражника. В конце концов, загадочный гость из Анк-Морпорка заметил это, но вместо того, чтобы упереть руки в бока и разразиться обвинениями в неуважении к властям – как сделал бы любой из пяти виденных Грюнделем стражников – улыбнулся и сказал, что Грюнделю совершенно не о чем беспокоиться.
- Пчелиный волк может вернуться в любой момент! – поспешно возразил пасечник. - Если приходил не один раз, значит, ему здесь место очень приглянулось…
– Но вы же не ждете, что он появится со стороны дороги, - резонно заметил Моркоу.
Мужчина занервничал еще больше.
- Вы меня в чем-то обвиняете? – заголосил он. - Вы думаете, я лгу?!
- Нет, что вы – Моркоу медленно, стараясь не потревожить красивый снежный узор у протоптанной дорожки, подошел к нему. - Я думаю, вы честный, трудолюбивый человек и вы не стали бы сами крушить собственную пасеку.
Набиравший в грудь воздух Грюндель так и замер с открытым ртом. В его картине мира стражники оскорбляли порядочных людей, не расписывали тем их достоинства. Ему показалось, что великий А`Туин совершил головокружительный кувырок где-то там, глубоко под его ногами. Но с ветвей деревьев и покатых крыш не упало ни снежинки.
- А еще вы уважаемый человек, - взгляд стражника проник куда-то в самую его душу, как проникал в детстве взгляд Сантахрякуса, отличавшего плохих детей от хороших. Грюндель очень-очень захотел стать хорошим мальчиком, лишь бы обладатель чудесного взгляда в нем не разочаровался.
- Вы не могли сказать, как на самом деле произошла ваша встреча с пчелиным волком, - понимающе закивал Моркоу, не дав пасечнику сказать и слова в собственную защиту. - Он ведь не напал на вас и поволок в лес, правда? Я думаю, что вы действительно его ждали. И не спали всю ночь. Пили согревающий отвар с наливкой, чтобы не замерзнуть в кладовой…
Грюндель переступил с ноги на ногу и покаянно вздохнул. Та ночь действительно выдалась на редкость холодной… А стражник кивнул каким-то своим мыслям и перевел взгляд на росшую неподалеку старую яблоню.
– Услышав шум, вы погнались за ним и зацепились рукавом за ту обломанную ветку, – принялся перечислять Моркоу, будто сидел в ту ночь на серпе луны и наблюдал за пасекой. - Намерзший лед бывает очень острым... А потом вы поскользнулись и упали, повредив руку еще раз. Но вы не могли рассказать в трактире эту историю, я прав?
Пасечник втянул голову так глубоко в плечи, что даже не смог кивнуть.
Моркоу всплеснул руками, будто говоря: «Как же с тобой мола приключиться такая неприятность?».
– Это всё наливка… - попытался объяснить Грюндель. В сущности, он вовсе не был лжецом. Например, жену он не обманывал ни разу. А это подвиг для любого мужчины. Особенно, когда услышавшая «Да ты поправилась!» супруга хватается за сковороду.
Анк-морпоркский стражник оглядел стремительно теряющий краски пейзаж, восхищенно вздохнул и решил, что пришло время подвести итог дела о пчелином волке.
– Вы согласны, что с вашей стороны было не слишком хорошо выставить незваного гостя вором? Ведь и за мед, и сломанные ульи он оставил вам деньги. Те самые Анк-морпоркские доллары, которым вы расплачивались сегодня. Кстати, то же самое он сделал в деревне, через которую мы проезжали по дроге сюда, хотя на тамошнюю пасеку он приходил всего один раз. Что удивительно – её хозяин тоже не сразу вспомнил, что ему заплатили… Можете не отвечать, я вижу, как вам стыдно. Думаю, в ульи он лазил потому, что не сразу разобрался, что зимой там мед искать не стоит…
- Но моя теща, - пробормотал красный как праздничная пряничная свинья Грюндель.
- Да, эта загадка еще осталась… - кивнул Моркоу. – С этим необходимо разобраться. Вы ведь поможете мне установить истину? Скажите, где вы упали?
Мужчина махну рукой куда-то в сторону леса. Потом посмотрел, куда же указал и поёжился. Только очень пьяный человек мой ночью пойти в убервальдский лес.
- О! – обрадовался стражник. - Всё понятно.
А вот Грюнделю ничего понятно не стало. Разве что ночью лучше спать, а с наливкой надо быть поосторожнее.
- Ваш покупатель увидел, как вы упали, - пояснил Моркоу в ответ на растерянный взгляд. – И сразу же бросился в ваш дом за помощью. К несчастью, он так торопился, что не стал ходить за одеждой и менять обличье, - лицо стражника стало грустным. - Когда ваша тёща открыла дверь и увидела его… Трагическая случайность.
Грюндель с удивлением понял, что кивает.
- Мы должны вернуться и восстановить доброе имя пчелиного волка, вы согласны? – расправил плечи Моркоу.
Мужчина что-то пробормотал.
- Я рад, что не ошибся в вас! – улыбнулся стражник и снова подхватил его под локоть.
Ветвистые рога домов покачивались, от чего казалось, что дома внимательно следят за идущими к трактиру мужчинами. Внутри наблюдателей то и дело звякала посуда. Из печных труб вместе с дымом летели к небесам ароматные запахи.
В сказочную картину не вписывалась только жена Пауля, налетевшая на них за два дома до цели. С подозрением присмотревшись к очередной ноше Морокоу - сгущающиеся сумерки сбивали с толку – женщина расстроено всплеснула руками.
- Вы не видели этого негодяя? – громко поинтересовалась она. Женщина явно получала удовольствие, оповещая деревню о своём недовольстве мужем. Возможно, это было традицией. - Ему снова что-то взбрело в голову, и он ушел бродить с детворой. Мальчишки страсть как любят его рассказы, но иногда мой старик слишком увлекается демонстрацией…
На окраине замаячил силуэт, который имел шанс оказаться несчастным Паулем, и искательница ринулась к нему, как герой эфебской легенды за медно-никелевым руном.
В трактире было почти пусто – большинство мужчин вернулись к разгребанию завала. Всем не терпелось уехать. Освободившееся место заняли запахи мяса, брюквы и хлеба.
Всё еще не разжалованная обратно в посудомойки Грета сидела в углу с унылым лицом. Опустив на ту же скамью не державшегося ногах от приступа раскаянья Грюнделя, Моркоу вежливо поинтересовался в чем дело. Плохое настроение в такой чудесный вечер казалось ему чем-то слишком похожим на Нарушение Правил.
– Да всё просто замечательно, - отмахнулась от подозрительного посетителя девушка. А потом решила, что он всё равно скоро уедет, и никому ничего рассказать не успеет. - Просто моё кольцо, как обычно, споткнулось об какую-то беличью заначку, не докатившись даже до середины поляны, и грохнулось. Еле нашла его. И знаете что самое обидное? Тот холмик я тоже нашла и раскопала – Там были орехи! Три ореха. Почему год из года вместо хорошего предсказания – в которое всё равно не верю, потому, что надо мыслить практично, - я получаю орехи и почему их всегда три? Может это какой-то знак? У меня их уже целый мешок собрался… В Анк-Морорке слышали что-нибудь про знаки из орехов?
- А какие они на вкус? – уточнил Моркоу.
- Я не колола их, - пожала плечами Грета. – Никто в моей семье не любил орехи.
Тут распахнулась входная дверь, в зал влетела одна из клатчских женщин и начала что-то лопотать. Немногочисленные посетителя следили за ней круглыми глазами, время от времени толкая локтем соседа или показывая пальцем.
– Помедленнее, госпожа! – Моркоу оставил погруженного в себя Грюнделя и Грету, подошел к иностранке и повторил свою просьбу по-клатчски.
Посетители и трактирщик обратились в слух, но переводить ответ женщины стражник не стал. Вместо этого он схватил чью-то шубу и поспешил на улицу – что было тоже очень интересно.
Бросившиеся за ним владелец шубы и его друзья обнаружили детей, копошащихся в снегу у раскрашенной повозки. Мальчишки вытащили из неё несколько плотных картонных труб, оказавшихся разноцветным бумажным драконом, а набросивший поверх шубы мундир Пауль как раз пытается его поджечь. Всё это удалось рассмотреть за какую-то секунду, потому, что старик засунул в пасть таращащегося на него ящера руку с зажженной спичкой.
- А сейчас я покажу вам, как их готовить… - начал было он, но Моркоу сбил старика с ног.
И вовремя, потому, что дракон, кашлянул, дернулся, подскочил на брюхе над дорогой, взмахнул всеми конечностями и с невероятной силой принялся «выдыхать пламя». Будто пытался поскорее избавиться, от способного уничтожить его огня. Когда стражник и Пауль решились поднять головы, усилий картонного зверя как раз хватило на то, чтобы он, хвостом вперед, сорвался с места и принялся носиться по улице. Влетев вверх вдоль стены одного дома, он сделал кувырок и скатился вниз по крыше другого, а потом спиралью пронесся над дорогой, подпрыгнул и едва не врезался в телегу. Время от времени из сочленений его тела выпадали гирлянды или причудливые блестящие объекты. Часть из них падала на дорогу, но многие запутывались в ёлочных рогах домов.
- Насколько это будет плохо?- встревожено спросил Моркоу по-клатчски.
Но встревожено следящая за прыжками дракона женщина крикнула:
– Не знаю! Мы всегда запускали его только вверх! Он мог осветить небольшой город!!!
- Можно ли его как-то направить? – нахмурился стражник, поднимаясь на ноги.
- Уже нет! – замотала головой женщина и бросилась в дом – за племянниками.
Моркоу посмотрел на деревянные дома с резными ставнями, перевел взгляд на толпящихся вокруг и совершенно ничего не понимающих людей и попытался найти решение. А потом бросился наперерез картонному дракону. Это было рискованно, но могло получиться. Он видел, как летает Эррол и струя пламени была еще не достаточно мощной…
Когда Прямо перед его руками на раскрашенной голове сомкнулись крепкие челюсти и дрогнули от громких криков мохнатые уши, ему на мгновение показалось, что его снова обогнала Ангва. Но это оказался другой волк. Незнакомец снова дернул ушами и в панике попытался оглянуться. Прижимать огнедышащую игрушку к земле становилось сложнее с каждой секундой.
- Тащи его к мосту! – крикнул Моркоу, подхватывая дракона за хвоста и дергая в нужную сторону. К центру деревни уже бежали мужчины, разгребавшие сугроб. Впереди всех бежал клатчец, за плечом которого виднелась его жена.
Дракона пришлось не столько тащить, сколько направлять и вскоре хвост фигуры воткнулся в белую гору. Моркоу принялся закидать картонную ящерицу, выплевывающую всё более яркую струю, снегом. Оборотень тоже бросился подгребает снег лапами, несколько кривыми по сравнению с лапами Ангвы. Однако по сравнению с клатчцем им обоим не хватало рвения – смуглый мужчина швырял снег так, словно от этого зависела его жизнь. Скорей всего так оно и было. Голова дракона дернулась еще раз пламя изменило цвет на инфернальный синий. Клатчец громко закричал, указал в сторону трактира и кинулся прочь. Жители ближайших домов, наконец почуявшие неприятности, принялись закрывать ставни. Они не были уверены, что должно произойти, но сидеть до весны без стекол никому не хотелось. Моркоу бросил последний взгляд на не погребенную картонную голову и побежал следом за мужчиной. Только окончательно сбитый с толку оборотень продолжал грести.
Когда явно понимающий, чего стоит жать клатчец остановился у крыльца трактира и попытался перевести дух, перегородившая дорогу толпа решила, что стоит в достаточно безопасном месте и можно не разбегаться. Некоторые даже попытались пробиться вперед, чтобы лучше всё рассмотреть – но воображаемую границу, на которой стоял клатчец, никто пересечь не рискнул. - - А этот рыжий хорошо бежит, - заметил один из зрителей, как судья на соревновании.
- А оборотень всё - еще копается, - указал другой.
- Это всё инстинкт! - авторитетно закивал старый Пауль.
Обнаружив, что бежит в одиночестве, Моркоу развернулся было обратно к мосту – хватать огромного зубастого зверя и тащить на себе, но тут, наконец Грете удалось забраться на перила крыльца и увидеть, что происходит.
То, что она сделала потом, если как следует проанализировать, не должно было сработать. По крайней мере, строя планы, никто всерьез не предполагает, что такие трюки подействуют. Скорей всего во всем виновато отсутствие в Убервальдских деревнях хорошего образования, что толкает людей на глупости. Или это было Страшдественское чудо…
Так или иначе, официантка громко свистнула и крикнула:
- Ко мне! Ко мне, плохой мальчик!
О причинах, по которым оборотень замер, а потом помчался на зов, уместнее спросить специалиста по собачьей психологии, который обитает под одним из мостов Анк-Морпорка. На десятом прыжке оборотень сообразил, что делает что-то не то и от удивления стал замедляться.
А потом картонный дракон взорвался.
Это было громко, но почти не страшно – если вы не боитесь летящих во все стороны гирлянд и комьев снега. Бушующее в сердце взрыва пламя успело лизнуть промерзлые доски моста и погасло.
Моркоу почувствовал, как воздушная волне толкнула его в спину или лишь слегка качнулся, но оборотень находился еще слишком близко. Лапы волка оторвались от дороги и через несколько секунд его полет закончился в объятьях выкрашенного в красный тролля.
Толпа зааплодировала. Тролль перехватил оборотня одной рукой – слегка оглушенное существо не стало сопротивляться – и снял свою, красную шапку, принимая приветствия.
К общему ликованию не присоединился только похоронных дел мастер, кинувшийся к едва не перевернутой бросившимся на шут троллем карете. Его скорбный вопль: «Как вы могли, господин, Кремень! Граф Хьёрт рассыпался по всему полу!», почему-то развеселил всех еще больше.
Больше всех доволен фейерверком был старый Пауль, у которого от грохота начало слышать заложенное ухо.
* * *
За обеденным столом в доме старосты сидели сам староста, трактирщик – как представитель возмущенной общественности, Моркоу и студент, закутанный в кучу пледов. Жена старосты пыталась как можно лучше накрыть на стол, от чего казалось, что в комнате полдюжины женщин, а не одна. Стенные часы, привезенные из поездки в Бад Блинтц, пробили шесть. Маленькая дверца над циферблатом открылась и из часов высунулась и звонко запищала крыса. Деревянная и весьма искусно вырезанная и настолько правдоподобная, что жена старосты, отмахнувшись от неё передником, сбежал на кухню. Её муж подмигнул гостям, пригладил усы и полез в запертый от него сундук за бутылкой. Покупка часов себя оправдывала.
Когда золотистая и довольно приятно пахнущая жидкость была разлита, к старосте вернулось ощущение неловкости. Он покосился на студента, пододвинул к тому ондо из блюд и принялся выжимать всё что мог из своих запасов красноречия.
Суть пространной речи можно было свести к вопросу: «Вы живы и за наследством?».
– Значит, вы поступили в школу при Гильдии Законников под именем Йохана Шмальца? – уточнил у оборотня Моркоу.
- Да, - кивнул юноша в очках и попытался незаметно отодвинуть от себя связку сосисок. - При поддержке леди Марголотты мне удалось поступить туда, что бы, не смотря на порочащие моё имя слухи, отстоять право на титул и земли.
- И поддерживать на них проводимую леди политику, - понимающе кивнул стражник. - Древней Стране не повредят некоторые нововведения.
- Вот только по приезду я пытался не попадаться на глаза родне из замка, - признался юноша и неловко пожал плечами. - Чтобы на оглашении завещания воспользоваться их неготовностью.
- Не очень-то у вас получилось остаться незаметным,- пробормотал староста.
Юноша смутился еще больше.
- В Анк-Морморке я приобщился к идее вегетарианства. Многие городские оборотни избрали этот путь… - пустился в объяснения он. - Но я крупнее чем большинство из них, и просто овощей мне не хватает. После одного обморока знакомый Игорь посоветовал употреблять больше ягод и мёда. И знаете что, - глаза юноши засверкали. - Я очень полюбил мёд! А ведь в дедовом замке мне никогда не приходилось его пробовать!
- И что теперь? – Спросил трактирщик. Перед его внутренним взором крутились разные малопонятные, но благоприятные для трактира картины. К примеру, хорошо продуманная вывеска и смена названия на «Пчелиный волк», могли не только привлечь туристов, но и поднять его авторитет в глазах нового барона…
Все посмотрели в окно – там, в темноте, рассеивался дым над замком.
- Мне пора, - юноша поднялся из-за стола. – Кстати, возможно потому у меня не будет времени это у вас уточнить, а родственников лучше шокировать всеми изменениями сразу… Как вы относитесь к разрешению охотиться в наших лесах? Потом, конечно, придется оговорить некоторые детали…
Когда дверь закрылась, а под окном заскрипел снег, Староста спохватился:
- Так что, смог тот мрачный господин собрать своего мертвого путешественника обратно в урну? Ничего не просыпалось? Мне бы не хотелось, чтобы граф потом восстал у нас в самый неподходящий момент…
- И вообще, что это за способ путешествия? – оживился трактирщик и потянулся к до этого момента неприкосновенным сосискам.
- Я слышал, графа ужасно укачивает, - объяснил им Моркоу.
- Но ведь он мог просто полететь!
- Стая летучих мышей не смогла поднять весь его багаж.
* * *
Позднее время не удержало почтовые кареты от отправления.
Люди затаскивали внутрь вещи, кучера проверяли сохранность мешков со страшдественскими открытками, лошади пытались намекнуть, что стоит дождаться утра. Даже если дорога за мостом считалась одной из самых удобных и безопасных в Убервальде, путешествовать в темноте не стоило. К несчастью работников почты охватило желание успеть вовремя любой ценой. Многие из них доставляли письма поколениями и Страшдественскую Доставку почитали на равнее с каким-нибудь богослужением.
В опустевшем зале трактира пахло выпечкой. И медом.
- Неужели тебя не пригласили на Страшдественский Вечер в замок? - с удивлением спросила Грета, у прощающегося с работниками Моркоу. – Мне казалось, новый барон предлагал тебе задержаться.
- Я должен выполнить важное поручение в Здеце, - ответил стражник, - Кроме того, я надеюсь переговорить там с родителями одной девушки…
Тут молодой человек почему-то смутился и сменил тему.
- Я слышал, барон приглашает на праздник всю деревню? Я надеюсь, люди не побоятся пойти?
- Конечно, они пойдут! – фыркнула девушка. – И в первую очередь потащат туда дочерей в их лучших платьях. Новый барон не женат, а соседние стаи с ним только что рассорились… Вы его видели, нашего нового господина? Его ведь к полуночи женят на какой-нибудь курице, которая разорит нам и замок и деревню! Я надеялась, что вы за ним присмотрите…
- Не уже ли в деревне о нем совсем некому позаботиться? – удивился Моркоу. – Здесь полно ответственных, честных и разумных людей. Не стоит беспокоиться. Кто-то из них наверняка окажет ему помощь – соседи должны заботиться друг о друге. Я верю, что всё сложится хорошо.
* * *
Кареты тронулись в путь. Забряцали бубенчики. Тролль-охранник затянул песню, похожую на стук топора в лесу. Заскрипел снег...
Грета проводила растворяющиеся в ночи повозки взглядом и немного постояла, глядя на башни за лесом. А потом вернулась в трактир, подперла дверь кухни поленом и нашла молоток.
«Попытайся мыслить мифологически, - повторила она про себя полузабытые слова ведьмы. – Позволь Страшдеству стать чем-то большим, чем «Свиное колено»!»
И, выдохнув, подошла к разложенным на куске мешковины орехам.
КОНЕЦ