Аллюзии в творчестве Пратчетта: Шекспировские страсти

[pterry]

Эстер продолжает свой цикл постов по Плоскому миру, на этот раз - про театр. Ну почти
(Оригинал поста - здесь, текст ниже - перепощен с любезного разрешения автора.)

Отсылок к сюжетам Шекспира у Пратчетта немало, особенно в ведьминской серии. К примеру, сюжет книги «Дамы и господа» построен на пьесе «Сон в летнюю ночь», «Вещие сестрички» - это очевиднейшая пародия на «Макбета». Но у Пратчетта ничего не бывает столь просто, всегда есть куда копнуть чуточку глубже.
"Вещие сестрички" начинаются с того, что герцог Флем, подстрекаемый своей зловещей супругой, совершает убийство кузена - короля Веренса - и захватывает власть в королевстве Ланкр. Однако население никак не желает признавать его законным правителем, не выказывает должного уважения, и особенно местные ведьмы, которые знают о том, что же произошло, из первых, так сказать, рук: призрак покойного короля категорически не желает покинуть этот мир, не отомстив своему убийце. Не то чтобы ведьмы питали к Веренсу особо нежные чувства, более того, по их мнению, убийство - это для королей самая что ни на есть естественная причина смерти. Но так уж вышло, что именно они помогли спрятать от наемников герцога маленького принца-наследника, и тем самым волей-неволей ввязались в эту историю.

Герцог Флем теряет терпение, намеревается применять все более жестокие меры к непокорным, и чтобы избежать дальнейшего кровопролития его шут предлагает пойти другим путем: в далеком Анк-Морпорке он находит труппу актёров, которые как раз отчаянно нуждаются в деньгах на постройку своего театра (см. "Анк-Морпорк"), и нанимает их для сочинения и постановки в Ланкре пьесы о том, как жестокий и злобный король угнетает народ с помощью жестоких и злобных ведьм, пока храбрый и благородный герцог не бросает вызов злобному тирану, побеждает его в доблестном поединке и под всеобщее бурное ликование становится новым правителем страны.
И все в Ланкре, казалось бы, знают, что дело было вовсе не так, но пьеса столь хороша, монологи столь проникновенны, а актёры столь гениальны, что зрители завороженно смотрят на сцену и начинают верить, ибо происходящее на сцене было более реально, чем сама действительность. Ибо на сцене разыгрывалась история. История, которая, может, на самом деле была неправдой, но это уже ничего не значило.
Для пущего эффекта гном-писатель Хьюл изображает бывшего короля не просто злобным, но еще и уродливым, горбатым и хромым.

Веренс повернул к ней осунувшееся, прозрачное лицо:
- Что он там делает? Что за чушь несет?
Нянюшка лишь покачала головой. Томджон, по-крабьи ковыляя по сцене, приступил к ключевому монологу. У короля начала медленно отваливаться челюсть.
- По-моему, он здесь тобой притворяется, - негромко промолвила нянюшка.
- Но где он видел у меня такую походку? И откуда взялся этот мерзкий горб? А нога? Что у него с ногой? - Послушав еще с минуту, король в ужасе добавил: - Все это ложь! Я никогда ничего подобного не делал. И этого тоже. Почему он наговаривает на меня?
Нянюшка повернула голову и увидела на его лице страстную мольбу. Она пожала плечами.
Король поднял руку, снял с головы эфемерный венец и внимательно осмотрел его.
- Слушайте, он же в моей короне! Точно, она самая! Но что за вздор он плетет?.. - Веренс на миг умолк, дослушивая последние слова монолога, а затем добавил: - Ну да. Вот этим я, может, и занимался. Да, я сжег пару-другую хижин. Но все так поступают. Кстати, отличный стимул для градостроительства.
Призрачная корона вернулась на голову умершего монарха.
- Но зачем он наговаривает на отца? - взмолился несчастный король.
- Искусство, - коротко объяснила нянюшка. - Это, как его, зеркало жизни.

При описании злобного короля-горбуна на ум сразу же приходит еще одна пьеса Шекспира: «Ричард III» о последнем короле династии Плантагенетов, которого Шекспир в ней изобразил настоящим чудовищем, ради власти готовым на любые подлости и злодеяния. Согласно пьесе, Ричард III сперва убил короля Генриха VI, потом своего старшего брата короля Эдуарда IV, своего второго брата оклеветал, и того казнили за измену, отравил свою
жену Анну, которую сперва соблазнил прямо над гробом ее покойного мужа. В конце концов, чтобы получить трон, приказал убить двоих малолетних племянников, словом, его имя стало на протяжении столетий хрестоматийным олицетворением зла, коварства и всяческих преступлений.

С исторической точки зрения такой образ короля соответствует реальности примерно настолько же, насколько и карикатура, сотворенная Хьюлом.
Историками уже довольно давно высказывались робкие сомнения в достоверности информации, на которой основывалась пьеса, а в последние десятилетия открытие и публикация не известных ранее документов заставили исследователей серьезно переосмыслить предание о «кровавом тиране».
Во-первых, он определенно не был горбатым карликом. Описания независимых сторон, типа иностранных послов того времени, а главное, найденный скелет Ричарда III позволяют определить, что он был крепким мужчиной среднего роста. Впрочем, у него действительно был сильный сколиоз, однако, выражаясь современным языком, нарушения опорно-двигательного аппарата у людей активных и физически развитых (а Ричард был отменным воином) бывают неплохо скомпенсированы, так что внешне это выражалось лишь в том, что одно плечо было выше другого.

Реконструкция костей черепа выявила сильное сходство с самым ранним из его портретов, с которого на зрителя смотрит человек с волевым, умным, довольно привлекательным лицом.

В ходе развернувшейся «войны Роз» между Ланкастерами и Йорками он, в соответствии со своим девизом «Верность — превыше всего», оставался предан старшему брату - королю Эдуарду. Даже в критические для династии дни, когда большая часть знати, включая их третьего брата герцога Кларенса, перешла на сторону ланкастерцев, Ричард, тогда еще герцог Глостерский, оставался с королём, разделив все тяготы изгнания.
Его описания тех времен совсем не напоминают шекспировского «коварного герцога», снедаемого непомерным честолюбием: «Глостер был прямолинеен и чужд политических интриг, всячески старался держаться подальше от королевского двора, предпочитая жить на севере, в тихом Йорке». Современники также единодушно отмечали его, как талантливого военачальника и администратора. Когда управлению Ричарда была вверена Северная Англия, традиционный оплот Ланкастеров, он проявил себя столь мудрым политиком, что вскоре эти края стали поддерживать Йорков.
На момент смерти Эдуарда у него уж точно имеется достоверное алиби: Глостер стоял с армией на севере Шотландии. Король доверял ему, и в завещании назначил регентом при своем малолетнем сыне.
А вот дальше интрига закручивается, да так, что, по-моему, этим сюжетом вдохновлялся не только Пратчетт, но и Джордж Мартин: во время экстренного заседания королевского совета епископ Батский сделал неожиданное заявление о том, что покойный король до брака со своей нынешней вдовой, матерью наследника - Елизаветой, был тайно обручен с некой леди Тальбот. Это означало, что его брак с Елизаветой не законен, и, следовательно, их дети не могут наследовать трон.
Правда ли это, ответить в настоящее время не представляется возможным. Большинство исследователей, учитывая любвеобильное сердце Эдуарда IV, склоняется, что такое вполне могло быть. Другие обвиняют Ричарда в фальсификации. Третьи считают, что доказательства, может, были не самые надежные, но в сложившей обстановке такой исход устраивал и знать, и народ, уставший от войн и не желавший видеть на троне малолетнего короля, а точнее, его вздорную маменьку и её родственников, уже попытавшихся устроить один дворцовый переворот. Неудивительно, что парламент, рассмотрев некие представленные доказательства, в итоге специальным актом отстранил от престола все потомство Эдуарда IV, как незаконнорожденное, и постановил передать корону Ричарду Глостеру.
За неполные два года правления он успел провести ряд реформ, расширил торговлю, реорганизовал армию, запретил насильственные поборы. Ввел суд присяжных, по сей день остающийся наиболее совершенной формой судопроизводства, причем особый закон оговаривал наказание за любую попытку повлиять на присяжных. Даже противники Ричарда признавали, что он был хорошим законоведом, «много сделавшим для облегчения жизни людей».
Но в 1485 году в Англию вернулся представитель Ланкастеров, Генрих Тюдор, который с помощью французских наемников выступил против Ричарда, и в битве при Ботсворте разбил его войска.
Согласно Шекспиру, побежденный Ричард трусливо мечется по полю боя, восклицая знаменитое: «Коня! Коня! Полцарства за коня!», но Генрих убивает Ричарда в доблестном поединке. По имеющимся свидетельствам, однако, даже имея более слабую армию, Ричард практически одержал победу, и только предательство лорда Стэнли, отчима Генриха, привело его к поражению.
Ричарду предлагали коня, чтобы скрыться, но он отказался и предпочел погибнуть с оружием в руках, третий из английских королей, погибших в бою, после Гарольда II и легендарного Ричарда Львиное Сердце. На его скелете обнаружили более десятка ранений, нанесенных с разных сторон различным оружием, то есть можно также утверждать, что и о честном поединке там речи не было. А вот что Генрих VII, короновался прямо на поле боя, это подтвержденный факт, ну очень уж спешил героический рыцарь примерить корону.
Судьба маленьких принцев остается неизвестной до сих пор. На момент исчезновения Эдуард V был двенадцати лет, а его младшему брату было десять. В 1674 году в Тауэре были найдены скелеты мальчиков-подростков, замурованные под лестницей. В 1933 году экспертиза определила, что детям было 15 и 12 лет, хотя сведения неточные - на анализ ДНК королевская семья разрешения не дала до сих пор. Но если данные верны, то получается, если кто-то и убил принцев, то это был не Ричард III, который сам был уже два года как мертв, а король-победитель Генрих VII Тюдор.
Если же найденные скелеты принадлежат не им (а в Тауэре много всякого происходило за прошедшие века), то во всяком случае имеются достоверные свидетельства, что мальчики были еще живы и здоровы после коронации Ричарда, то есть у него, рассуждая логически, уже не было и мотива их убивать. А вот у Тюдора такой мотив как раз был: чтобы закрепить свои весьма спорные права на английский престол, он намеревался жениться на дочери Эдуарда, для чего ему с одной стороны, надо было отменить предыдущий акт о ее с братьями незаконнорожденности, но при этом ему была нужна только жена, а не законные наследники.
Справедливости ради, надо отметить, что доказательств причастности Генриха Тюдора к убийству детей все же нет. Но если задаться первейшим вопросом любого хорошего детектива - cui prodest (кому выгодно)...
Во всяком случае, чтобы убедить всех в смерти детей Эдуарда IV и повесить это преступление на кого-то, новому королю точно понадобилась легенда о преступном тиране и узурпаторе. И за дело взялись послушные хронисты, начавшие переписывать историю правления Ричарда III.
Первый камень в основание легенды заложил современник Ричарда монах Д. Роуз, автор "Иллюстрированной истории графов Варвиков", показавший пример идеального политического приспособленчества. После воцарения Генриха он быстренько переделывает свою «Историю» и превращает Ричарда из «самого благородного и справедливого правителя на Земле» в «воплощение Антихриста, казнившего невинных младенцев». Он же первым указал на физическое уродство Ричарда, изобразив его сухоруким и горбатым карликом с демоническим лицом. Эту версию подхватил Джон Мортон, страстно ненавидевший Йорков, в результате чего, быстро продвинулся в карьере, став кардиналом, архиепископом Кентерберийскими и канцлером. Ну и завершил творение сего шедевра черного пиара его воспитанник - Томас Мор. Репутация Мора, как историка, была в то время столь высока, что не уже подвергалась сомнению и "История короля Ричарда III", в точности скопированная с заметок Мортона, на которой уже, в свою очередь, спустя сотню лет после всех этих событий, основал свою пьесу Шекспир.
Тем, кто заинтересовался этой практически детективной историей, но не хочет копаться в исторических заметках, очень рекомендую почитать книгу Джозефины Тей "Дочь времени", где историю Ричарда расследует современный следователь, со всем присущим хорошему детективному роману антуражем: мотивами, сопоставлением фактов, алиби и выявлением несоответствий.