[Mamoru_Chiba]

(продолжеине фанфа "Правдивей правды, лживей лжи")

5

-Господин де Слов!
Вильям едва не застонал. Уму не постижимо, как Ваймс всегда ухитрялся выбирать самое неудачное время для своего появления. У него как раз полно работы, надо выпускать листок через полчаса, а на пороге маячит знакомый силуэт
-Как хорошо, что я застал тебя здесь! –просиял командор, ничуть не смущенный замешательством Вильяма. Гномы не обращали на него внимания – в последние дни стража появлялась в их окружении так часто, что ее стали считать чем-то вроде внештатных сотрудников «Правды».
-Скажи мне, милейший господин де Слов, где сейчас находится твой новый корректор?
-Мой новый… - Вильям нахмурился – Но у нас нет…
-О, не стоит труда – Ваймс цедил вежливые слова сквозь зубы, а глаза его тем часом метали молнии, и весь он излучал обещание скорой расправы над кем-то, кто слишком много сует нос не в свои дела.
-Я говорил с милейшей госпожой Сахариссой – продолжил Ваймс – Она мне все-все рассказала. В подробностях. – неожиданно улыбка стекла с его лица, как вода с гуся, и стражник рявкнул – Ну так где он?!
-Сэр, клянусь вам, его здесь нет! – Вильям вздохнул. Он знал, что рано или поздно из этого выйдут славные неприятности, жаль, не годящиеся для первой полосы.
-Руфус Стукпостук вышел из штаб-квартиры стражи, и, никуда не заходя, прямиком направился сюда. И определенно достиг цели, обсудил с тобой какие-то свои страшдественские планы, после чего исчез в неизвестном направлении. Так куда же он делся?
-Сэр, я рассказал вам все, что знал – твердо произнес Вильям – Мы обсудили все, что он пожелал обсудить, и он покинул редакцию «Правды». А куда он пошел после, мне неизвестно
-И что же вы, к слову, обсуждали?
-Он спрашивал, буду ли я и дальше вести расследование по «делу Ветинари»
-А вы?
-А я ответил, что да
-А он?
-А он снова спросил, не может ли он мне помочь с грамматикой
-А вы?
-А я сказал, что это лишнее, мы и без того достаточно грамотны
-А он?
-А он кивнул и удалился
-А вы?
-А я занялся своими делами.
-А почему ваш иконографист так странно на меня смотрит?
-Вероятно, вы кажетесь ему хорошим кадром – вздохнул Вильям – Отто из тех вампиров, что между голой шеей обворожительной дамы и хорошим кадром выберет сойти с ума, но, все-таки, сделать этот кадр…
-Вот как – командор хрустнул пальцами – Возможно, как это у тебя зачастую водится, ты занес свою беседу с господином Стукпостуком в блокнот?
-Я же не интервью у него брал – развел руками Вильям – Зачем бы мне было делать это?
-Ла-адно – протянул стражник, явно подыскивая, что еще может послужить ему поводом для дальнейших препирательств – Кстати, ты упоминал своего иконографиста. А ведь он, как мне говорили, делал картинки во дворце? Не помню, чтобы разрешал вам это
-О, сэр, ничего такого, что нельзя было бы…
-Показывай – хмыкнул командор – И если там и правда нет ничего такого, как ты утверждаешь, можешь их отпечатывать.
-Правда? – ушам своим не поверил Вильям
-Правда. События развиваются просто невообразимо быстро, и причина, по которой исчез Стукпостук, должна знать, что мы наступаем ей на пятки
-Хорошо, сэр. Идемте в подвал
-В подвал? А, ну да он же вампир… Идем, идем.
Они спустились по старой лестнице, и Вильям еще издалека окликнул иконографиста:
-Отто! К тебе пришел господин командор городской стражи!
-О, йа-йа? – обернулся через плечо тот – чем могу помогайт?
-Ты делал картинки на своем иконографе, во дворце – припечатал Ваймс, будто обвиняя во всех «глухарях» города за последний год
-Йа! – охотно закивал Отто – посмотрейт желайт?
-Желайт. То есть, тьфу, да, покажи их. Ну и прилипчивый он, этот ваш убервальдский говор… Это что? – командор поднял первую картинку – Ага, капрал Задранец исследует пол в кабинете патриция… Эт-то еще что?!
-О, вы понимайт! – расцвел Отто – Это ист катинка, сделанный в темном свете вместо обыкновенный. Как вы натюрлх наблюдайт, я ист вамир, и обыкновенствный свет сложновайт для работа. Но я старайт, очень старайт, вот у меня выходить заменят салмандра на угря!
-Да я не об этом! – Ваймс потыкал грязным ногтем в картинку – Их же здесь двое! Вот, как будто вторая картинка глядит через первую, видишь?
-Два Ветинари? – глазам своим не поверил Вильям – Я думал, это просто брак иконографа
-Я же говорийт!- заломил руки вампир – Бесенята нихт придумывайт, у них нихт хабе никакой воображений! Только истинная правда, как вы предпочитайт, герр Вильям!
-Два Ветинари многое бы объяснили – Ваймс отложил картинку в сторону, и потянулся за следующей – А это у нас, очевидно, секретарь его светлости… Тоже картинка с брачком?
-Темный свет не ист брачок, герр командор!
-Тогда почему у него дыра в груди будто в упор стреляли из пушки? – резонно вопросил командор, однако все же присмотрелся. На иконографии Руфус Стукостук как раз брался за ручку двери, чтобы войти внутрь. Свободной рукой он держал новостной листок, за которым его посылал патриций. Но между его руками на всю грудь и правда шла дыра, удивительно аккуратной круглой формы, похожая на рамку для картины. Внутри что-то словно бы клубилось. Когда кто-то смотрел на это размытое пятно в дыре, казалось, оно просто клякса, но стоило отвести взгляд и глянуть чуть позже, начинало мерещится, будто оно изменило свое положение. Будто оно двигалось, пока на него никто не смотрел…
-Вам не кажется, что это похоже на тень? – внезапно спросил Вильям, у которого после ведения колонки презабавных овощей развилось очень сильное ассоциативное воображение
-Тень?
-Ну да. Обычная тень, какую люди и предметы отбрасывают на стены. Вот эта - он указал на туманную кляксу в дыре – Лично не напоминает человека, пишущего за столом…
Ваймс поднес иконографию к самым глазам. Сощурился, и долго-долго на нее смотрел. Все ждали, затаив дыхание.
-И я даже знаю, какого именно.. – пробормотал он – под столом стоит корзина для пса, а на самом столе можно различить колокольчик. Бьюсь об заклад, бронзовый.
-Что вы имейт в виду? – поднял брови вампир
Но командор уже опустил руку, а взгляд его так и остался направленным в бескрайние просторы умозрительных заключений
-Как он сказал… «Вы не любите его светлость, так с чего бы вам искать ему оправданий»?..
-Сэр?
Но Ваймс уже несся к выходу, лишь бросив на ходу «потом, потом». Вильям проводил его взглядом и перевел его на Отто. Тот с невозмутимым видом собирал свои картинки с самодельного верстака. Поймав взгляд он улыбнулся – широко, как умеют лишь вампиры
-Йа, герр Вильям?
-Тебе не кажется, что мы только что соверши большую ошибку, а?
-Найн. То есть – с чего бы?
-Не знаю. Но чувство препаршивейшее. И что командор пробормотал себе под нос, ты не расслышал?
-Правду – помедлив, ответил Отто. Помолчал, и добавил, уже куда тише
-Правду

6

-Ну, как наши успехи?
Стукпостук поднял взгляд. Господин Кноп просочился в подвал подобно дурному запаху с улицы: вроде бы ничего и не произошло, а он уже тут как тут и никуда от него не денешься.
-Скверно – поджал губы он
-Его светлость не хочет вспоминать? – с притворной жалостью схватился за челюсть господин Кноп. Стукпостук поглядел на человека за столом. Сейчас, когда он зажег новую свечу, он смог получше разглядеть его. Патриций ни в чем не изменился, кроме поведения. Из поведения исчезло все, что делало его, собственно говоря, патрицием. Он просыпался ненадолго и почти сразу снова засыпал, иногда нес какую-то околесицу, мнил себя владельцем лавки готового платья по имени Чарли, просил налить ему стаканчик и отказывался узнавать своего секретаря. Как раз сейчас он снова клевал носом, будучи готовым пасть в объятия бога сна, как бы двусмысленно это ни звучало. Стукпостук бился с ним добрых два часа, однако никаких ощутимых результатов это не принесло.
-Какая, ять, жаль – пробасил господин Тюльпан, получив тычок локтем от компаньона
-Мы принесли вам обед – продолжал ухмыляться господин Кноп – Не забудь, парень, надо чтобы его светлость вспомнил и такие мелочи, в какой руке вилку держать!
-Я понимаю – с непроницаемым лицом отозвался клерк, как раз наблюдая, как его светлость в очередной раз промахивается мимо собственного носа в попытке его почесать.
-Тогда не будем мешать вам – господин Кноп опустил на стол поднос, прикрытый вместо салфетки новостным листком, и быстро вышел. Дверь за ними закрылась. Стукпостук взял листок с подноса и поправил очки, силясь разобрать скачущие буковки. В новом листке не было ни слова о «деле Ветинари». Вильям де Слов не сдержал своего слова. Секретарь опустил руки и поверх чтива бросил пытливый взгляд на своего подопечного. Ему тут же пришлось вмешаться.
-Нет-нет, ваша светлость – торопливо произнес он – Нож в другую руку…
Стоящие за дверью компаньоны тщательно прислушивались
-Думаешь, ять, прокатило? – громоподобным шепотом осведомился господин Тюльпан
-Думаю, да – удовлетворенно кивнул его товарищ – Подделать «Правду» много ума не потребовалось, в «Инфо» на ихней машине мне один номер отпечатали. Он теперь понимает, что его не ищут. Будет как шелковый
-Не понимаю, - продолжал говорить господин Тюльпан, когда они уже шли к лестнице – И почему его нельзя, ять, просто пришить?
-Потому, господин Тюльпан, - терпеливо разъяснил господин Кноп, берясь за лестничные перила, и глядя на подельника снизу вверх
-Потому, что только этот человек может слепить из Чарли настоящего Ветинари. Вот пусть и лепит. Они ведь и правда похожи, как две капли воды! Он их и отличить-то не может. А ведь он не кто-нибудь, а личный секретарь!
-О… - начал, было, его собеседник, но договорить ему не удалось. Лестница дрогнула – раз другой – и рухнула им на головы, поднимая тучу пыли. По завалу, простиравшемуся на несколько футов над их головами, кто-то пробежал (фактически, по головам же) в сторону повала. И все стихло

**************

Еще на подходе к штаб-квартире, Ваймс заподозрил неладное. И вы бы заподозрили, если бы один из ваших лучших офицеров стоял прямо на пороге, заискивающе виляя хвостом и опустив уши. Ангва старалась виновато улыбаться, что в ее четвероногом варианте выглядело как вынужденная демонстрация десен у дантиста.
Спустя несколько минут, уже в кабинете командора, она рассказывала:
-Я все проверила, прошла по следу, но - ничего
-Та-ак – протянул командор, опираясь кулаками о столешницу – Какой еще пациент сбежит из нашего лазарета?
-Никакой, сэр: они кончились – чистосердечно отозвалась Ангва
-Как все произошло?
-Я нашла Игоря на полу, внизу - принялась излагать она – Пока собирала, он мне все и рассказал…
-Собирала?
-Да. Очевидно, лорд Ветинари кое-что знает об Игорях, сэр. В частности, то, что что им ни отрежь, пришьют обратно, они ведь мастерские хирурги…
-И что же лорд, гм, отрезал?
-Все
-Все?
-Да
-Хорошо, давай дальше
-Я собрала Игоря в кучку, он сказал, что дальше он уже справится. Как лорд выбрался из палаты, могу только представить
-А точнее?
-Он, я думаю, стащил у Игоря ключ
-Ладно, я не буду убеждать тебя, что Ветинари не ту Гильдию закончил… Продолжай
-Это произошло примерно перед обедом. Игорь отнес еду в палату второго пациента, и только потом вспомнил, что вы отпустили его. Подивился, что его до сих пор нет, и пошел проверять состояние его светлости. Тот был как обычно
-Спал
-Да
-Угу
-Игорь вернулся в лабораторию, занялся рабочим журналом, а потом его голову отрезали и сунули в мешок. Он очень протестовал, однако его не послушали.
-Ты его так в мешке и нашла?
-Да, сэр. Из-под последней партии чипсо-воблы, сэр. Я немедленно взяла след, однако он провел меня только вокруг улицы.
-Крыши?
-Я проверила, сэр. Там только мятным маслом разит
Ваймс высказался очень не политкорректно в отношении патриция, и Ангва предпочла сделать вид, что совсем его не услышала.
-Он что-нибудь унес?
-Да, кое-что из инструментов Игоря. Он сказал, что составит список
-К тому времени будет уже поздно – вздохнул Ваймс – Боги всемогущие, если бы вы только знали, КАК я ненавижу нашего патриция… Собирай ребят, Ангва. Мы выдвигаемся.
-Куда?
-Туда, где через пять минут случится заварушка. Я же хорошо его знаю, этого… патриция.

7

Его светлость мирно сопел ему в бок, пока его секретарь задумчиво перечитывал новостной листок. В который раз уже, откровенно говоря, будто надеялся, что через шрифт словопечатни проступят тайные письмена. Однако те все никак не проступали, и приходилось мириться с жестокой реальностью.
Неожиданно наверху что-то грохнуло. Стукпостук вздрогнул от резкого звука, и требовательно всмотрелся в темноту. Иногда их тюремщики являлись неожиданно, вероятно, чтобы проверить, а не копают ли тут втихаря подкоп. Вот прямо ложкой, ага.
Из густой темноты выступила бесшумно темная высокая фигура, и, слегка прихрамывая, направилась к кровати
-Добрый вечер, Стукпостук. Я не помешал вам?
-Это не то, что вы думаете, мой господин – поспешно свернул новостной листок секретарь, резко принимая вертикальное положение. Посетитель сделал успокаивающий жест рукой, призывая не суетиться. Он приблизился и аккуратно опустился на один из расшатанных стульев, сделав это так, чтобы тот не скрипнул
-Стало быть, ты понял, что это не я? – светским тоном поинтересовался он
-Не с первого раза – сознался его клерк – Но между вами очень много различий
-Ты не подал виду, чтобы сохранить свою жизнь?
-Нет, мой господин. Я подумал, что этот человек может оказаться вам полезен.
-И поэтому же ты не давал ему замерзнуть во сне
-Потому что он может быть вам нужен, мой господин
-М-м – протянул патриций, с интересом вглядываясь в лицо спящего – Как, говоришь, его зовут?
-Чарльз, мой господин
-Вот как, Чарльз. Что ж, я полагаю, мы могли бы выйти отсюда и поговорить в более подходящем для этого месте. Разве только ты хочешь узнать что-нибудь, что не следует обсуждать при страже.
-Если будет позволено, мой господин
-Будет
-Как вы отыскали меня?
-Ты исчез из своей палаты, отправился в словопечатню – в этом не было никаких сомнений, ведь накануне к тебе приходил поговорить господин де Слов. Словопечатня далеко от штаб-квартиры стражи, и, разумеется, наши противники не упустили своего шанса.
-Да, но…
-Новостной листок – вздохнул патриций, кивая на оброненную секретарем бумагу – Он заказали в словопечатне специальный новостной лист, чтобы веси тебя в заблуждении. Их легко было найти по такому следу.
-Хорошо, что с вами все в порядке, мой господин – отозвался Стукпостук. Судя по отсутствующему выражению его лица, он как раз обдумывал, как же скверно, что отменили древнюю традицию вассалу целовать руку своего господина. Как по-другому выразить свои чувства, он не знал. Его и Ветинари разделяла огромная пропасть, и преодолеть ее не было никакой надежды. Тем не менее, он предпринял все необходимые действия, чтобы там, с другой стороны этой пропасти, никогда и ни в чем не ощущали неудобства.
-Ты молодец – мягко произнес патриций, с одобряющим кивком. Его секретарь неопределенно дернул плечом.
-Я стараюсь, мой господин потому что…
-Да, да, командор Ваймс упоминал об этом факторе, когда собирал стражу – заметил патриций – Насколько я понял его экспрессивные междометия, он перебывает в уверенности, будто ты не пожелал сотрудничать со следствием в моих интересах
-Да, мой господин
Ветинари смерил секретаря взглядом. Можно было бы сказать, что он смерил его очень внимательным взглядом, но любой взгляд его светлости, каким бы он ни выглядел, на самом деле являлся очень внимательным, так что не будем разводить тафталогию. Стукпостук ответил ему открытым прямым взглядом человека, который только что на глазах у всей улицы гонялся с топором за давно доставшим его соседом и ничуть не раскаивается в этом.
-Ты был неосторожен – все так же мягко произнес патриций – Не следует вкладывать в чужую руку что-то, что может быть использовано как оружие. Пусть даже это рука союзника.
-Вы знали – неожиданно произнес клерк – Вы знали с самого начала
-В противоречие расхожему мнению, Стукпостук, нет: я не умею читать чужие мысли. И, по правде сказать, никогда не желал этого уметь: в мире довольно хаоса и без этих подробностей. Но теперь – теперь знаю.

****************

И был о очень много шума. Командор Ваймс очень однозначно высказался по поводу смены власти, этого стукнутого (правильнее было бы говорить – стукпостукнуого) патриция, его не менее ненормального секретаря, и «растюльпань твою сирень этих бандюгов с их цветочками в именах». А так же по поводу прессы вообще и «Правды» в частности, вампиров с иконографами и без оных, предающихся опасным для психики экспериментам, всяких там де Словов и Сахарисс, которые традиционно суют носы куда не следует, и, на закуску, по поводу Гильдий, потому что их ни в одном ругательном манифесте обойти их было никак нельзя.
Впрочем, высказывал все это командор не единомоментно, а, так сказать, в процессе. Пока они раскопали завал в подвале и выудили оглушенных злоумышленников и все еще нетрезвого двойника патриция. Пока обшарили все вокруг, пока Ангва устало заверяла его, что да, «эти гады из дворца» здесь были, но ушла, вероятно, прямо перед их приходом… Пока «этих гадов» они по возвращении отыскали в их собственных палатах, обоих взирающих на стражников с недоумением и законопослушанием во взглядах. Пока выслушали я-все-время-был-здесь-вы-вероятно-меня-не-заметили официальные версии, давным-давно наступил поздний вечер. Ваймс широким жестом распахнул дверь тюрьмы (она же лазарет) и громогласно велел всем находящимся внутри выметаться. Стукпостук скрупулезно занес эти ценные данные в бездонные архивы своей памяти – кажется, это был первый случай в истории города, когда ее патриция выгоняли из тюрьмы.
А потом все как-то единомоментно закончилось.
Стукпостук обнаружил себя в привычном окружении дворца, за собственным столом, при попытке удержать в руке перо, чтобы занести все события в картотеку. И вот тут-то он и понял, что словосочетание «относительно счастливый конец» потому и вызывает столько вопросов и сомнений, что оно очень… «относительно».
Он был секретарем. Человеком, проводящим львиную долю своей бесцветной жизни по уши зарывшись в бумаги. Он жил бок о бок с бумагами, если можно было так сказать. Он работал здесь, потому что лорд Ветинари воспринимал его руки сродни своим собственным, которые выполняют все ту же работу. Пишут. Много, много часов кряду. Записывают все данные, и приводят их в порядок.
Конечно, можно научиться строчить левой рукой. Конечно, можно найти какое-то среднее арифметическое в его труде и заниматься только устной частью. Конечно, можно обратиться к волшебникам за каким-нибудь самопишущим прытким пером. Можно многое.
Но все это принесет хлопоты лорду Ветинари, а не для того Стукпостук здесь находился, чтобы доставлять этому человеку хлопоты.
Решение было принято мгновенно, хотя и далось немалой кровью. Если он более не может быть полезен его светлости… Ответ напрашивался сам собой, хотя Стукпостук и не желал его озвучивать, даже для своих ушей. Он не представлял, что он станет делать завтра, куда пойдет и чем займется, если покинет это место. Он не представлял, кому он сможет служить, на кого работать. Кто бы это ни был, но того, что есть, это не изменит: Стукпостук служит лорду Ветинари. И, к счастью или к сожалению, этого уже ничем не изменишь. О, да, он мог бы стать одним из осведомителей его светлости, однако это вряд ли была хорошая идея. Клерк он клерк и есть. И он понятия не имеет, как ведутся такие дела. Все что не связано с разлинееной бумагой, вызывало у него некоторую оторопь.
Как бы там ни было, но он отправился пред светлы (действительно светлы, ибо те были голубыми) очи своего господина. Этот последний как раз был занят тем, что созерцал раскинувшийся внизу Анк-Морпорк. Стоя у огромного окна, заложив руки за спину, патриций был погружен в свои мысли. У его (пока что – его) секретаря не поднялась рука – ни здоровая, ни больная – чтобы отвлечь его от этого занятия. Хотя, согласно его же опыту, длится это могло часами.
-Ну, что же ты стоишь? – не оборачиваясь, произнес патриций – Дел в этом году на нашу долю уже не осталось.
В это году?... На короткое мгновение клерку показалось, что то, что он желает сообщить уже без него известно, взвешено и просчитано (и такая вероятность не была самой малочисленной). Но в следующую он уже припомнил слова Игоря. Ах да, сегодня же свячельник страшдества. То-то командор так ярился, ему еще дома от жены перепадет за опоздание. А редакция «Правды», должно быть, празднует у себя, водя хороводы вокруг отпечатной машины, и Отто поет страшдественские гимны…
-Мой господин… - замялся он – Мне кажется, я должен кое-что сообщить вам
-Что-то еще более информативное, нежели то, что сегодня ворчал командор?
-Весьма
-Что ж – патриций обернулся к нему – Я весь внимание
-Я с прискорбием вынужден сообщить, что, согласно диагнозу господина Игоря, не буду в состоянии исполнять свою работу и в дальнейшем, мой господин – одни боги знали, чего ему стоили эти слова. А невозмутимый вид чего стоил, не знали даже и они.
-М? – приподнял одну бровь Ветинари – В самом деле?
-К сожалению, мой господин
-А тебе самому этого хочется?
-Нет, мой господин
-Тогда почему ты отбрасываешь даже малейшую надежду?
-Потому что это стеснит вас, мой господин. Никто лучше меня не знает, насколько вам требуется хороший клерк. И у него должно быть две руки, а не одна.
-Гм-м, мне кажется, господин Игорь несколько перегнул палку – заметил Ветинари, складывая по своему обыкновению руки перед собой, соединяя кончики пальцев
-Мой господин?
-Впрочем, я надеялся, командор Ваймс несколько его образумит. Видимо, зря.
-Мой господин?
-Можешь не беспокоится об этом. Заживет через несколько дней – Ветинари рассеянно взглянул на Ваффлза. Тот дрых всеми четырьмя лапами кверху. Стукпостук тоже поглядел на песика, но понимания ситуации это не добавило.
-Мой господин, я не уверен, что… - путаясь в словах, изрек он, мысленно прощаясь с должностью секретаря второй раз. Вслух признаться, что он не понял однозначно высказанной мысли патриция? Какой еще позор свалится на его голову в этом, уже подошедшем к концу, году?..
-Это была, полагаю, идея Игоря: сообщить тебе о якобы неизлечимости раны. Думаю, для того, чтобы ты не порывался схватить перо и бумагу и писать подробные отчеты о происшествии. – Патриций легонько нахмурился – Я знаю, как выглядят действительно незаживающие раны, Стукпостук. Можешь довериться моим познаниям.
-О, у меня и в мыслях не было… - огромный камень, свалившийся с его души, своим грохотом заглушил его последние слова. Он даже не сердился на Игоря – досада придет завтра. Да и то сказать – Игорь ведь не знал, как его пациент относится к своей работе. Работа – часть него самого. Даже если бы он пожелал (что само по себе немыслимо), Стукпостук не мог бы прекратить быть клерком лорда Ветинари.
-Что ж, если с этим инцидентом покончено… - слова господина вернули клерка к реальности – Тогда я бы предложил, раз уж ты все равно застрял здесь на страшдество, хотя бы заварить чаю.
Окрыленные нежданной хорошей новостью, мы часто делаем глупости. Феерические, запоминающиеся на всю жизнь – вероятно, чтобы не умереть от счастья на месте и собственным позором немного притушить собственную же неуместную радость. Этот страховочный механизм вмонтирован, надо полагать, в каждое существо, будь оно человеческого роду или нет. Как бы там ни было, однако ничем кроме подобного срабатывания механизма мы не можем пояснить следующих слов Стукпостука:
-Мой господин, как вы раньше встречали страшдество?

8

Ветинари поднял на него глаза. Взгляд не был холодным, он даже прохладным не был. Никакого отрезвляющего воздействия, дабы проложить границы между ними, как собеседниками. Тем не менее, Стукпостук пришел в себя так же резко, как до этого утратил контроль. Строго поклонившись, будто бы зачеркивая последним движением свою фразу, он поспешил к двери.
Уже внизу, на кухне, стоя над медным чайником и дожидаясь, пока разогреется духовка (в буфете нашлось немного пирога) он корил себя за необдуманные слова. Ну, а где по его собственному мнению мог его светлость, чей родной дом находится довольно далеко, и чьих кровных родственников давно уже не было в живых, проводить этот день? Только здесь. Оставаясь в одиночестве раз за разом.
В одиночестве, в котором его более не оставят.
Стукпостук знал, на что похожи семейные страшдественские вечера. Они только на открытках, да в лирических песенках и представлениях о них тех, кто лишен подобного счастья, умильны. Это только в людском воображении семейство собирается за одним столом и радуется жизни. На самом деле все это полно скрытых обвинений, лжи и похвальбы друг перед другом. Он этого вдосталь налюбовался. У него была сестра с мужем, племянник, тетушка, двоюродная бабка с братом, и еще какая-то седьмая вода на киселе, которая жила в достаточном удалении от Анк-Морпорка, чтобы не тратить на поездку большую часть годовых сбережений.
На самом деле, глядя в глаза той Правде, которую так боготворил Вильям де Слов, у него не было более близкого человека, чем прекрасно понимающий его господин. Господин, которого прекрасно понимал и он сам. Человек, о котором говорили, будто бы тот никогда не спит и не ест, и которого он сейчас собрался накормить страшдественским пирогом. Кто-то, вокруг кого вращалась вся его жизнь, и все течения которой были так или иначе связаны с его хозяином.
Эта странная истина открылась ему нежданно-негаданно, вот так запросто, на дворцовой кухне, и повергла если не в шок, то в близкое тому состояние. Спустя несколько минут, выставляя на подносе посуду, и стараясь удержать баланс, он уже думал о том, как правильно повести себя в этом новом для него мире.
Ветинари ждал в той самой позе, в которой его клерк и оставлял. Он кивком поблагодарил его, принимая свою чашку, и все так же, не отрывая взгляда от города за окном.
-Ты рад? – поинтересовался он неожиданно
-Чему, мой господин?
-Тому, что все завершилось. Тому, как именно.
-Не подлежит сомнению, я рад, что с вами все в порядке, и обвинения сняты, мой господин. Это то, что не давало мне покоя все эти дни.
-Вот как – Ветинари отставил чашку в сторону – Что ж, это взаимно, как и многое из сказанного тобой сегодня. Не будешь ли ты так любезен сесть? Неудобно беседовать с кем-то, чьи глаза находятся выше твоих собственных
За окном Гильдия Алхимиков бабахнула первый салют – или, быть может, просто в очередной раз взорвалась. В любом случае, она избавила присутствующих от обязательных слов вежливости, которые, по сути, далеко не так необходимы, как о них говорят.



Все, конец.

@темы: фанфики