[Mamoru_Chiba]

Название: Восковая печать
Автор: Chiba Mamoru
Бета: ворд
Фэндом: Пратчетт Терри «Плоский мир»
Персонажи: намеки на Ветинари\Стукпостук, Сэм Ваймс, Ангва, Шнобби,волшебники, контрабандисты, и канцелярские счесты
Рейтинг: G
Категория: Юмор, Фэнтези, Пародия
Предупреждения: Насилие
Размер: Миди, 20 страниц
Дискламмер: все принадлежит сэру Пратчетту
Саммари: Расписывая очередную рутинную интригу с контрабандой, патриций и не подозревает что очень скоро присоединится к ней в качестве прямого участника.И уж точно этого не подозревает его секретарь, который, казалось бы, всего лишь тень за спиной своего господина. Или нет?

1

-Не хочу мешать вашей беседе, - отвечал авиатор.
- Не хочу я ее и слушать. Я знаю, что бывает, когда
вы оба разойдетесь. Профессор тонко заметит: "9920,05",
а вы скажете с мягким юмором: "75,007" На это грех
не возразить: "982,09" Грубовато, конечно, но чего
не бывает в пылу полемики...
(с) Г.К. Честертон

Власть развращает только тех, кому нечего делать. Тех, кому есть чем заняться, она, скорее, отягощает. В особенности – если является его профессией.
Он никогда не собирался быть патрицием. Слыхал, что есть на свете такие люди, которые посвящают подобной грандиозной цели всю свою жизнь, и в результате даже чего-то добиваются. Бедняги. Интересно, как они после исполнения-то живут?..
Как бы то ни было, но вот уже сколько лет он считался управляющим Анк-Морпорком, самым крупным мегаполисом на всем Диске. Изо дня в день, как детальки огромной головоломки, переставлял людей… нет, даже не людей – особ – на доске города.
Патриций не был злым человеком. Он был здравомыслящим. И отдавал себе отчет в том, кого он видит перед собой каждый день.
На свете полным-полно людей, грезящих властью. Не то чтобы им нельзя было давать ее в руки – почему же, можно. Некоторые из них действительно справлялись со своими обязанностями. Люди-спички, зажигающие костер под котлом событий - вроде Камнелицего Ваймса, человека, убившего последнего короля Анк-Морпорка. В котором, к слову сказать, как раз хватало людей, мечтающих устроиться на его месте.
Патриций – не король. Даже «правитель» будет неверным словом. Правильнее было бы сказать – управляющий. Строго говоря, он менеджер этого города, его дворецкий. И ничего не получает от своего положения – ни безопасности, ни уверенности, ни какого-либо удовольствия.
Город работал. Гильдии работали. Люди работали. Машина шла вперед, колесо крутилось. Все знали, что он запустил его, и знали, что оно остановится, когда …
Когда.
Когда обязательно произойдет, днем ли позже, днем ли раньше. Потому что люди зачем-то хотят власти. Он, вероятно, стал патрицием, потому что не хотел им становится. Ему это не было нужно. Он хорошо понимал людей, когда те находились на расстоянии, и не знал, что с ними делать вблизи. Даже не понимал, зачем с ними вообще что-то делать. Отчего бы им не пойти и не заняться своими делами, пока он займется своими? Напишет два десятка официальных писем, по вечным вопросам мира и войны, поговорит с каким-нибудь гением от магии, который опять призвал в город Твари знает что…
-Ваш чай, сэр
О, ну, разумеется. В это время дня Стукпостук традиционно шел в Архив, и традиционно же на обратном пути заваривал чай. Он по сей день считал, что его господину тот требуется. Не то чтобы патриций не любил чая. Но и не не любил. Строго говоря, ему было все равно. Черный несладкий чай, чьей крепости мог позавидовать иной виски, стал для него привычной вехой трудобудней.
Патриций положил перо и потянулся за чашкой. Ему под локоть, едва он оторвал его от стола, подсунули белоснежную салфетку. Стукпостук убрал руку прежде, чем на салфетку опустилась чашка. Со стороны казалось, что салфетка оказалась здесь самостоятельно. Патриций поглядел в сторону окна, задумчиво пробуя горячий, и, на его взгляд, совершенно безвкусный чай. Обойдя его кресло за спинкой, Стукпостук долил чернил и убрал исписанные листы, заменив их чистыми. Когда патриций повернулся обратно, на столе, казалось, ничего не изменилось. Стукпостук свое дело знал.
Сколько у него уже этот секретарь? Пять лет? Шесть?..
Когда-то из всех претендентов на место он выбрал именно этого – не за ум, хотя тот у клерка имелся, не за сметливость или расторопность. Заподозрить наличие чего-то подобного в бесцветном и невыразительном Стукпостуке мог только очень большой оптимист. Патриций оптимистом не был. Он и не заподозрил.
Претендентов было что-то около трех десятков – юных и не очень, сдержанных и пылких людей, которые намеревались получить это место или умереть на пороге его кабинета. Уверяющих в своем желании служить городу, чем смогут, и демонстрирующих настоящие чудеса делопроизводства.
Стукпостук зашел под вечер очередного трудового дня. Постучал в дверь и зашел со словами «Я слышал, вы ищете клерка, лорд Ветинари».
Лорд Ветинари оглядел его без энтузиазма. На парне, казалось, все висело как на вешалке. Не то чтобы мешком, но как-то не сидело. Он носил очки, непритязательно стриг каштановые волосы, и вообще ничем не выделялся. Совсем.
-Почему вы хотите получить это место? – поинтересовался лорд Ветинари
-Потому что это работа, которую я могу выполнять – отозвался посетитель.
И был принят. Единственный, кто дал правильный ответ.
Они тут не патриотизмом занимаются. Здесь много нудной тягомотины, писанины, и некогда поднять голову. Не нужно любить свою эфемерную родину, чтобы переписывать сто пятьдесят экземпляров Указа номер триста шесть. Но нужно быть действительно хорошим клерком, чтобы у тебя ничего не терялось и содержалось в порядке.
Стукпостук раньше работал у какого-то торговца, и тоже клерком. Получив место во дворце, он аккуратно закончил свои дела на предыдущем месте работы, и лишь через три дня приступил к новым обязанностям. Потому что с его точки зрения незаконченные дела оставлять нельзя. Не потому что это вредит репутации, а потому, что всякое дело требуется закончить.
За это его лорд и ценил. Не то чтобы его секретарю не нужно было ничего в той же мере, как оно было ненужно самому Ветинари – нет, он, все-таки, спал, ел, и даже, говорят, гулял иногда. А еще у него была семья. Это патриций знал совершенно точно, уже хотя бы потому, что с его позволения Стукпостук отклеивал с заграничной корреспонденции марки для своего племянника. У людей, не обремененных семьей, редко случаются племянники.
Ветинари никогда за клерком не следил – в этом не было нужды. Его можно было не замечать, тот все равно бы выполнял свои функции. Однако даже патрицию иногда хочется поговорить с кем-нибудь, кто не мечтает оторвать ему голову.
В этом городе об этом не мечтал только ленивый и тот, кто не слыхал его имени. О, как же, знаменитый Анк-Морпоркский тиран, страх и ужасть…
-Ты считаешь меня тираном, Стукпостук?
-Нет, сэр
-Почему?
-Это не имеет смысла, сэр. К тому же, вы не извлекаете из своего положения никакой выгоды.
Выгода. О, да, выгода – главный из богов этого города. Чье имя никогда не произносят напрямую, но никогда не зазорно поминать его всуе, может, удастся приманить…
Все хотели получать ее, эту выгоду. Все. Кроме него. Его целью был город. Город, который должен был работать. Ради этого можно было делать так, чтобы все считали тебя врагом, так, чтобы люди ходили по самому краю, и иногда, не выдерживая, прыгали. Он их никогда не толкал.
К людям патриций не испытывал ни интереса ни презрения. Они кровь города, и каждый из них важен, должен выполнять свою работу.
Работа. Вот работу он получал всегда. В отличие от выгоды. Работу, которую они со Стукпостуком выполняли.
В какой-то степени клерку ни до чего нет дела, сродни как и самому Ветинари. Он выполнял работу, как дышал – тщательно, но не задумываясь. Для него естественным было выполнять ее. Ветинари не мог припомнить, когда видел клерка с пустыми руками – в них всегда были письма, папки, счета, или рабочий гроссбух. Мир приходил для него в гармонию, когда в нем все находилось на своих местах. Этот своеобразный перфекционизм был очень полезен в работе. Патриций был раза в два старше своего секретаря, и, даже если бы пожелал, вряд ли бы сумел поддерживать такую скорость в обработке поступающих данных. Систематизировать их. Помнить обо всем. Впрочем он помнил о другом «всем».
-Перенеси встречу с проректором Незримого Университета – неожиданно велел Ветинари, глядя на далекий капустно-зеленый закат – Он будет спустя четверть часа.
Ступостук немедленно открыл блокнот и застрочил. Он никогда не задавал вопросов. Он никогда не проявлял… как бы это?.. Ничего такого, чего не следовало проявлять хорошему клерку. Ветинари ни разу не пожалел, что взял именно его. Есть люди, которые знают, что они хотят от жизни. А есть те, кто знает, чего жизнь хочет от них. И Руфус Стукпостук как раз из этих, последних. Он просто делал свою работу – каждый день, монотонно, как заводные часы, которые нередко напоминал. Дело было не в пунктуальности. Было в нем что-то такое схематично-никелированное, такое… штамповано-фабричное. Быть может, серый цвет костюма, быть может, дешевая оправа очков, а быть может и еще какая-то деталь, составляющая его существо. Иногда складывалось впечатление, что клерк одевается только ради того, чтобы от него отцепились. Будто внешний вид это всего лишь пропуск «в общество», и сам по себе его не волнует вовсе.
Стукпостук стал тенью его тени. Он прекрасно уяснил для себя свои обязанности, и служил не столько городу, сколько патрицию. И тот привык. Правильнее было бы сказать, что «тому лишь того и надо было», но он действительно привык. В его окружении не было людей, которые бы служили «ему». Не той Выгоде, о которой он уже думал сегодня (усугубляемой еще и тем, что она, к сожалению, часто была Сиюминутной), не Страху, не Жалости и не этому, как его… командор Ваймс еще это слово очень любит. Всегда цветисто ругается, когда его поминают в командоровском присутствии. О, конечно – патриотизм. Одним словом, во имя любой ерунды люди готовы были… да на что угодно были готовы. И вот, по его слову его секретарь был готов. Был, есть, и, вероятно, будет – такой уж он человек.
Стукпостук никогда не делал из своей работы у патриция чего-то особенного, чего-то эдакого. Для него вряд ли была разница, служить ли правителю во дворце, или купцу в Тенях. Впрочем, Ветинари слабо себе представлял, что он станет делать в Тенях – это было слишком… ну, не то чтобы просто, но неинтересно. Тени ведь только часть его города.
Патриций иногда подумывал взять да и посчитать, сколько раз люди пытались подкупить его секретаря. Гильдии, наученные опытом, уже правда не норовили (хотя в свое время попытку сделала каждая), а вот новички, бывает, что попадаются в этот гостеприимно распахнутый капкан. Стукпостук их внимательно выслушивал, и повторял слово в слово – некоторые перлы из таких собеседований патриций коллекционировал. Эти люди странно реагировали, когда им их цитировали на допросе в страже. В таких случаях командор Ваймс упирал кулаки в бока, пошире расставив ноги, и, обернувшись через плечо, орал:
-Что-что сказал этот засранец?
-Он сказал, сэр, - терпеливо, с ноткой скуки, повторял клерк – Что его светлость разлагающе влияет на социальную структуру общества, в сязи с каковым фактом давно следовало бы свернуть шею этому поддонку. Прошу прощения, сэр.
«Допрос со Стукпостуком» - это было такое развлечение в страже, аттракцион, на который ветераны водили зеленых новобранцев. Те преисполнялись уверенности, что Стукпостук это такая специальная разработка патриция, специально для доведения подозреваемых до помешательства.
Ветинари испытывал подозрения, граничащие с уверенностью, что после смены работы семейство Стукпостуков не сразу прознало, где теперь трудится их родич. В один прекрасный день это, все же, стало им известно, полагал Ветинари, однако слава богам они ничего по этому поводу не предприняли.
Вообще-то слова «полагать», «подозревать» и «догадываться» он считал словесным мусором, используемым только для собеседников, которые иной терминологии не понимают. Как прикажете расценивать управляющего, который вместо твердой уверенности заявляет «я догадываюсь, подвал почищен» или «подозреваю, на ужин селедка». Ветинари обычно ничего не подозревал – он был уверен. Знал о людях достаточно, чтобы на основе данных статистики делать выводы. Его секретарь из этой проверенной системы выпадал – о нем не нужно было делать выводов. Все, что необходимо, он скажет и сам, и весьма охотно, по первому требованию. Он вообще все делал по первому требованию, а иногда и до оного. А уж требований у патриция всегда хватало в избытке.
Он не был мстительным, хотя часто говорил людям вовсе не то, что они хотели бы услышать, заставляя их почувствовать, какое малое расстояние отделяет их умственные способности от кузнечиков. Ко всему прочему, он и злобным не был. Человек без пороков и без достоинств, если не принимать за таковое умение правильно разыграть партию на улицах города: там посолить свежую рану, там поперчить подзабытый было конфликт, кое-где подсунуть рукоять ножа, выудив ее предварительно из-под другой руки… одним словом, система действовала.
Ветинари было искренне интересно, что станет делать его преемник. Ну вот действительно – что? Человек Гильдий примется царствовать, пока те будут править, очередной революционер украсит собой страницы истории и даст повод для новых баек, которые сам патриций классифицировал, как исторический хоррор.
Преемнику, кто бы он ни был, останется только либо продолжать за Ветинари, либо быть погребеным под руинами карточного домика патриция, имя которому «персональная система».

2

-Почта из Сто Лата, господин.
Иногда Стукпостук говорил так, что это казалось его собственными мыслями, звучащими ненавязчиво где-то на фоне. На них необязательно было отвечать, клерк и без того отлично знал, когда следует быть услышанным, а когда наоборот.
Из коридора послышались шаги. Дверь распахнулась, и на пороге объявился волшебная братия. Собственно, это был только один ее представитель, но размера он был такого, что хватило бы на троих. Особенно в ширину. Он застыл на пороге, руками упершись по обе стороны проема, будто бы загораживая его, и его мантия, вся расшитая очень оккультными птицами, теперь казалась чем-то вроде театрального занавеса.
-Вы совершенно правы – обратился к нему патриций – Но что возможно с этим поделать?
Волшебник подавился заранее заготовленным «это неслыханно!»-воплем с интонацией номер семнадцать, экстра-возмущенной, и сморгнул. Ветинари перевернул страницу. Опыт ему подсказывал, что он успеет прочесть еще два абзаца до следующей реплики.
Спустя абзац и три четверти он произнес:
-Но, это ведь очевидное магическое проявление?
Волшебник, уже выбравший остроумный «это я у вас хотел спросить!»-ответ, снова сморгнул.
Стукпостук взял без видимой причины с полки папку и подержал ее в руках, прислушиваясь к чему-то то ли внутри своей головы, то ли за спиной, в разворачивающейся сцене. Ветинари протянул руку, не отрывал глаз от посетителя. Стукпостук с явным облегчением передал папку ему и снова занялся сортировкой входящих документов. Патриций потянул за одну из завязок и аккуратный бант из тесемок начал расползаться. Волшебник уставился на это зрелище с явным опасением. Он больше не рисковал ничего говорить, и на его лице читалась святая уверенность молчать правду и только правду.
Ветинари поднял один из листков в папке. Листок имел номер, был трижды проштампован в различных бюрократических отделениях, и на нем стояла пометка о наличии копии. Одним словом, листок носил явственные следы работы Стукпостука с ним.
-Что это? – обратился в пространство лорд Ветинари – Мы разве утверждали анималистические маркировки? (1)
-Это подпись Аркканцлера, господин – едва слышно подсказал Стукпостук
-Стало быть, этот лемур…
-Кошка, господин
-Кошка?
-Аркканцлер не очень придает значения грамматике, сэр
-Как бы там ни было, однако это его апелляция позволить Незримому Университету провести серию экспериментов с Заоблачной Графоманией – я ничего не путаю?
Волшебник, не рискуя пускать в ход слова, с которыми у его собеседника, судя по всему, были более короткие отношения, закивал, отчего его борода изобразила, сама того не подозревая, все требуемые от метелки шамана движения для плодородия почвы. Ритуал этот бытовал в малораспространенном на Диске племени Съе Шьназа-втра, что за Крулом. До племени еще не добрались никакие исследователи, и потому оно процветало.
-Однако, как я могу видеть – Ветинари поднял лист так, словно собирался осмотреть его на свет. Его сухие пальцы почти просвечивали вместе с бумагой.
-Стукпостук, погляди ты – неожиданно прервал он сам себя – Ты носишь очки, стало быть, видишь лучше: что-то я никак не могу обнаружить среди этих барсуков свою подпись.
Клерк послушно оставил картотеку в покое (та, если бы смогла, облегченно вздохнула бы) и подошел к столу своего хозяина. Заглянул в бумагу и несколько секунд добросовестно ее изучал, словно бы видел впервые. Или, возможно, вид правильно заполненных бумаг делал его немного счастливее
-Ее здесь нет, мой господин - почтительно сообщил он
-Вот как, нет – патриций опустил бумагу – Однако Университет все же провел свой эксперимент, если только небо не лжет нам. Как же это могло случиться?
-Вы сказали казначею, что надеетесь на наш успех! – вырвалось у волшебника
-Профессор Курикль – Ветинари немного по-птичьи склонил голову набок, словно рассматривая затейливое шитье мантии гостя – Казначей принес мне на подпись смету нашего уважаемого Университета. И, разумеется, я пожелал ему всяческих успехов. Вне сомнений, и вы бы сделали точно так же, едва узнали бы, до скольки мы вынуждены были научится считать, чтобы проанализировать ее.
-Но… - профессор Курикль беспомощно бросил взгляд на небо, будто надеясь прочесть на нем подсказку, выведенную рукой доброго божества огромными пылающими литерами
-Но эксперимент…
-Про эксперимент не было ни слова, профессор – с честнейшим видом заверил его лорд – А что касается этого – он выделил слово интонацией, и за его спиной Стукпостук сдержанно указал на закат – То я выражаю самую горячую надежду, что завтрашний рассвет не будет кабачково-салатовым. В противном случае я вынужден буду…
Стукпостук проворно склонился к его уху и что-то прошептал в него. Оставалось только догадываться, как он умудрялся ухватить момент и не превратить все действо в подражание троллю Майктайсону (2), который, по слухам, питался одними сплошными ушами – от игольных, до лоханных.
-Хм, хорошо. Тогда я просто привлеку вас к ответственности.
-Да, сэр. Спасибо, сэр
-Рад, что мы достигли взаимопонимания, профессор – любезно кивнул ему патриций – Кстати, это, то, что у вас на левом локте – это зяблик?
-Это звезда сверхпространственного разумного агитирования! – вспыхнул профессор
-Вот как. А с зябликом на одно лицо. Поразительно.
Волшебник развернулся, и его птичья мантия совершила разворот вместе с ним, дав зрителям возможность оценить, что умелые руки и неисчерпаемый запас времени способны сотворить с девятью ярдами алого бархата, золотыми блестками и остатками какой-то бижутерии, которую было жаль выбрасывать. Стукпостук закрыл за ним дверь. Ветинари кончиками пальцев подтолкнул папку к краю стола, и спустя секунду, предвосхищая падение, она уже была в руках секретаря. Когда она добралась до своей полки, то оказалась и полностью завязанной.
-А теперь пригласи ко мне господина Нарка – вздохнул Ветинари – Думаю, три часа в приемной было вполне достаточно, чтобы он осознал свою неправоту.
-Да, господин – невозмутимо отозвался Стукпостук. Зеленый закат хищно осветил его лицо, сделав его похожим на господина Кривса, который всем был бы неплох, кабы не был мертв вот уже лет триста. Что, впрочем, не мешало ему портить кровь своим еще живым собратьям, ибо господин Кривс обращался с законами примерно так же, как Стукпостук с еще чистой бумагой.

3

Ветинари на мгновение зарыл глаза, и с его лицом закат обошелся чуть более милостиво. Впрочем, поглядев через минуту на господина Нарка, они оба осознали, сколь тщетны их попытки, и какого совершенства они могли бы достичь. Но тогда им стало уже не до этого.
Господин Нарк оказался самым натуральным соответствием своему имени. Точнее и не скажешь. Он был маленьким, с большой головой, которая казалась еще больше из-за торчащих во все стороны волос. Глаза навыкате никак не могли договориться между собой, в какую сторону им смотреть, из-за чего окружающим смотреть не рекомендовалось вовсе. Был он бледен, облачен в нечто, напоминающее чужую пижаму, в которой долго проработали в угольной шахте. Ко всем своим достоинствам господин Нарк беспрестанно хихикал, заставляя людей спешно проверять, нет ли у них какого беспорядка в костюме.
-Хы-хы – поприветствовал он четверых лордов-патрициев, сидевших за четырьмя одинаковыми столами. Он не так давно был в Анк-Морпорке и еще не знал местных порядков. Но даже на его взгляд четыре лорда было немного чересчур. Впрочем, заметив между ними немалое сходство (все, как один, высокие, худощавые мужчины с аккуратно подстриженными черными бородками, одетые в темные костюмы), он успокоился. Наверняка какая-то семейная иеранархия. Что означает это слово – иеранархия – он не знал точно, но частенько слыхал его от умных людей.
-Хы-хы – повторил он – Значиццо, того… это…
Четверо патрициев подумали, и немного совместились: теперь их стало двое. Жизнь упростилась.
-Тама, значится, в подземных тоннелях Липкий Скотч гонит свое месилово – выдохнул он наконец
Стукпостук за спиной патриция открыл окно – с одной стороны впустил зеленый закат поближе познакомиться с убранством Продолговатого кабинета, с другой – выпустил выдох господина Нарка наружу, чтобы он не срикошетил от стен и ненароком что-нибудь не повредил
-А что, господин Скотч сменил свое мнение эмигрировать в Клатч? – поинтересовался Ветинари
-Не хы-хы знаю, ваши святости
-Светлости – автоматически поправил Стукпостук, уже что-то записывавший в блокнот. Затем строго взглянул на посестителя поверх очков
-Светлость – еще более строго, произнес он. Нарк посмотрел на него странно. Бывает же, подумалось ему, люди иногда не замечают совершенно очевидных вещей. Видимо, эти близнецы признают только одного из лордов правителем, а против другого плетут заговор. Ох, чем нынче только люди не занимаются, хы-хы…
Клерк, не отрывая глаз от господина Нарка, запустил руку в один из ящиков и вслепую выудил небольшой конверт. Его он положил на угол стола, с которого мгновение спустя его взял патриций. Задумчиво распечете, тоже разглядывая собеседника и выудил иконографию. Ее он положил на стол
-Вы узнаете этого человека?```
-Хы, дык а как жа! – обрадовался господин Нарк – Липкий Скотчище, собственной мерзкой жо.. мордою, ваш светлости.
-Светлость – снова поправил его клерк. Выглядел он как человек, с которым происходит некое явление, известное у волшебников под названием «когнитивный диссонанс», а у всех прочих людей «едущей крышей». Наличие в мироздании Нарка целых двух, а то и трех лордов Ветинари заставляли клерка переживать острую необходимость делать в три раза больше, чем обычно.
-Он никак не изменился?
-Хы, ваш светлости… ть – Нарк вовремя поймал взгляд клерка – как жа без ентого! Патлищи ж были, что твоя борода, и…
Судя по излому секретарской брови, волосяной покров, похожий на бородку патриция, никак не заслуживал гордого наименования «патлищами». Уяснив для себя и это, господин Нарк махнул рукой
-Ну, бородища гномова!.. Все обрил! В уши насовал всяких ентих заграничных хы-хы, штуковищ, и тряпье на ем… Как на ентом.. Ну, знаете же это слово – господин Нарк замялся, явно смутившись, если на свете существовало хоть что-нибудь, способное смутить человека вроде господина Нарка
-Как на троллихе в брачный сезонище – наконец, сдался он, и, чтобы не терять лица, добавил – Хы-хы
-Брезент – безошибочно определил патриций – А вернее, парусина, мы же говорим все-таки о человеке. Что ж, благодарю за помощь. Страже будет небезынтересно об этом узнать. Стукпостук, проводи нашего гостя
-Но дык я ж… - запротестовал тот – А хы-хы как же? Как же хы, звонкий доллар, ваши… ваш светлыстя!
Стукпостук был настолько ошеломлен производной, до которой додумался господин Нарк, в поисках среднего арифметического между двумя патрициями и одним, что на мгновение застыл. Слово «светлыстя» каленым железом выжигалось на его памяти, в разделе «самые страшные оскорбления». Тем часом сам «его светлыстя» сложил руки перед собой, соединив кончики пальцев и поверх этой конструкции, и взглянул на гостя
-Безусловно, честный труд заслуживает честной оплаты – произнес он
– Полагаю, вы могли бы обождать в приемной, пока Стукпостук сходит в Центральный Банк к господину фон Губвику, выстоит там небольшую трехмилевую очередь и вернуться с…
-Мне пора! – господин Нарк неожиданно обнародовал талант передвигаться задом наперед, при этом оставляя взгляд прямо перед собеседником. Пока тот глядел ему в глаза, господин Нарк успевал выскочить за дверь. Очевидно, приемная патриция обладала каким-то невероятно целительным и благотворным воздействием, напрочь искореняя грех сребролюбия в заблудших овцах.
-Мне отправить голубя командору Ваймсу, господин? – немедленно предложил клерк, едва за посетителем закрылась дверь
-Двух – отозвался тот – Одного для него, а другого для констебля Водослея который, насколько я помню, первым добирается до всех голубей
-Констебль Водослей – горгулья, господин – словно извиняясь за порядки в страже, произнес секретарь – Такова их природа
-Именно. Поэтому – двух.
-Какое послание с ними отправить?
-Никакого, прикрепи чистые листы. – Поймав немного удивленный взгляд (что случалось нечасто) Ветинари едва заметно пожал плечами
-Командор Ваймс ненавидит бумаги, ты же знаешь. Едва заметив дворцового голубя, он немедленно явится лично, так как ему легче пройти полгорода, чем прочесть полстраницы официального документа.
-Но если же он все-таки прочтет послание, сэр?
-Тогда тем более явится, выяснить, что же этим хотели сказать. Ну же, Стукпостук, время не ждет
Клерка немедленно как ветром сдуло: он буквально исчез с места, хотя логика утверждала, что он все же ушел через дверь. А между кабинетом и голубятней миновал еще не одну инстанцию, вроде приемной, лестницы, и коридора.
Оставшись в одиночестве, патриций выразительно поднял одну бровь
-Поразительно – с глубоким отсутствием чувства произнес он (3)

4

К наступлению темноты город уже был, что называется, на ушах. Не спал никто. Все, что можно было осветить, было освещено. Все, на что было можно залезть, чтобы оттуда наблюдать, было оккупировано. Достабль в гуще толпы продавал сосиски и был совершенно счастлив. Между зеваками сновали букмекеры, карманники, и милые дамы без определенных планов на вечер. Все это безобразие называлось «секретной операцией городской стражи», которая как раз совещалась, собравшись в кружок. Вернее был бы сказать – встав лицами друг ко другу и спинами ко всем прочим. Ибо совещаться «в кружке» с сержантом Детритом никак не представлялось возможным – разве только «в квадратике», в котором он был бы отдельной стороной.
Судя по активной жестикуляции руками, лапами, палицами, мечами, пиками и пожарным багром, планировалось нечто грандиозное. Командор Ваймс немного в отдалении стоял над душой у капрала Ангвы, которая в поте морды вынюхивала след злодеев под телегой. Со стороны картина выглядела как очередной эпизод многосерийной эпопеи «плохая собака, или кто это сделал, я спрашиваю?». Собакой Ангва не была, но зато была оборотнем, что утраивало ее ценность для стражи и удесятеряло нелюбимость среди злодеев. Скорее всего, ни одна их коллекционная колода карточек не содержала ее карточки, зато ее напарника капитана Моркоу там могло быть и две и три.
Патриций, глядя на это безумие из окна, только прикрыл глаза. Свет факелов слепил его. События, как бы далеко не происходили, из окна просматривались отлично.
Осознание того, что к этому бедламу прибегнуть необходимо, дела вовсе не облегчало. Бывалого контрабандиста Скотча по прозвищу Липкий иначе было не взять. Нет, только массовость, только гласность, только хардкор. Всеми тремя областями – и особенно «хардкором», чем бы тот ни был – ведала городская стража. Стража дворцовая смотрела на них свысока, задирая нос к ночному небу и подметая плюмажем лопатки. Впрочем, они могли просто завидовать, что это не они в центре внимания.
И это будет продолжаться всю ночь, благие боги…
-Стукпостук
-Господин? – немедленно материализовался у него за плечом секретарь
-На чем на этот раз обвиняется господин Скотч?
-Ароматические свечи из Агатовой империи, мой господин – с готовностью отозвался Стукпостук – Два или три корабля, командор не совсем уверен. По его мнению, оторванная от трактира дверь с метлой вместо мачты, хоть и нагруженная свечами, за судно сходить не может.
-Он стоик, наш командор Ваймс – отозвался патриций
-Позволено ли будет мне сделать замечание, мой господин?
-Конечно
-Там слишком шумно и слишком светло, и вы…
-Как, должно быть, скверно быть убервальдским вампиром, и думать такие мысли каждый день – как будто ни к кому конкретно не обращаясь, произнес Ветинари, и отошел от окна. Как бы там ни было, но спуститься ему придется. От этого никуда не денешься. Стукпостук выразил готовность следовать за патрицием, и сделал он это не прибегая к таким приземленным способам, как слова или мимика.
Командор Ваймс как раз начинал терять ощущение реальности. Люди на заборах и балконах постепенно затихали в его мозгу, зато начинал проступать голос Скотча, твердивший как заведенный «не поймаешь - не поймаешь – не поймаешь», и Ваймс про себя знал что – поймает, еще как…
-Вскрыть старые ходы? – обеспокоенно прогудел у него над ухом сержант Колон – Город под городом? Сэр?
-Да! – отрывисто отозвался Ваймс – Да, отличная идея! Пошлите ребят за ломами.
-Но не будет ли это порчей городского имущества? Сэр? – не унимался сержант, которому не давала покоя мысль о вычетах из жалованья по этой статье
-Порча? Имущества? Ха! Ты думаешь, Ветинари есть дело до чьих-то старых подвалов?
-Вы намекаете на то, что он тиран? Сэр?
-Я? Намекаю? Никогда, Фред. На такие очевидные вещи никто не намекает. О них достаточно просто знать. Ему всегда было плевать на людей, или кто из них что думает.
-Простите, что перебиваю, сэр
Ваймс не подпрыгнул на месте только потому, что очень сложно прыгать, будучи затиснутым между телегой и Фредом Колоном. Он обернулся. За его спиной обнаружился секретарь патриция, а он сам в компании парочки дворцовой охраны маячил на освещенной части площади, очевидно, дожидаясь клерка с новостями. Ваймса это не обмануло. Он и без того отлично знал, что Стукпостук один из самых тихих людей в этом безумном городе, и уж если вы заметили его присутствие, значит, патриций хотел, чтобы вы его заметили.
-Ну? – буркнул командор, ожидая всякой пакости
-Его светлость говорит, что пора приступать
-Это я и без его светлости знаю! – рявкнул стражник – У меня другой насущный вопрос: как это проделать?
-Обыкновенно, сэр: требуется найти лестницу, спустить ее в один из люков и по одному…
Командор вытащил из кармана сигару и принялся задумчиво измочаливать ее зубами. Затем он обогнул телегу с другой стороны, оставив вежливо взирающего на него клерка в обществе своего сержанта, и направился прямиком к патрицию. Тот, казалось, ничего не замечал, поглощенный своими мыслями. Дворцовая стража все никак не могла найти компромисс между носом, который вздерут к небесам и носом, который держат по ветру. В результате чего они все представляли для местных жителей замечательное наглядное пособие к поговорке «не лезь не в свое дело». А небеса, безусловно, не были их делом.
-Добрый вечер, сэр – прорычал командор, оказавшись напротив патриция. Тот неторопливо перевел на него взгляд, словно бы только сейчас заметив
-А, Ваймс – отметил это событие он – Добрый вечер. Почему вы еще не начали? Я думал, Стукпостук вам все передаст…
-Вы знаете, что собой представляют наши городские тоннели, а, сэр? – сузил глаза Ваймс – Это же город под городом. Есть очень высокая – как вы ее называете? – а, вероятность, что мы потеряем людей
-Вот как? – поднял одну бровь патриций – Что ж, раздайте своим людям по клубку ниток, командор. Это старый проверенный способ.
Ваймс остолбенело уставился на собеседника. В его голове ни одно из двух соображений по этому поводу никак не могло перебороть второе и озвучиться
Думал он о том, что никакого клубка, будь он хоть размером с самого стражника, не хватит, чтобы нормально пройти по тоннелям отсюда и до верфей, где укрылся Липкий Скотч. И что нитки Анк-Морпорка такого качества, что их лучше всего продавать по выгодной цене всяким захватническим ордам на техобслуживание их осадных машин. Спустя три дня после сделки город мог рассчитывать на бесспорную победу.
-Сэр – с нажимом начал командор
-Начинайте – поторопил его патриций, поглядывая в ночное небо. Там уже не осталось следа от зеленого заката, тем не менее, всегда оставалась возможность, что они появятся
-Сэр, но люди…
-Это их работа, командор. Я ничего не путаю? Рассуждая, вы тратите драгоценное время, и господин Скотч, увы, в очередной раз воспользуется им.
Ваймс пробормотал нечто непереводимое и уставился на патриция со сложной смесью ненависти и подозрения во взгляде. Он не сомневался, что этот хитрый интриган что-то замыслил, но никак не мог разгадать, что именно. Впрочем, это было тоже привычным делом.

5

Он развернулся, как на плацу, и отмеренными шагами я-исполнительный-стражник-и-слуга-закона-так-что-все-последствия-на-твоей-совести отправился к своим людям отдавать распоряжения. Патриций за ним молча наблюдал, и, только когда стражники, передавая друг другу факела, принялись спускаться в люк, задумчиво сообщил:
-Вот теперь он точно думает, что я тиран
-Да, сэр – отозвался секретарь, который неведомо сколько времени уже маячил за плечом Ветинари – Позволено ли мне будет спросить, сэр?
-Спрашивай
-Зачем все это?
-Затем, что господин Скотч вот уже двадцать третий раз использует Анк-Морпорк как перевалочный пункт, и предыдущие двадцать два раза ему удавалось отделаться мелкими штрафами, так как его ни разу не брали с поличным. Кажется, у наших доблестных стражников для таких случаев есть специальное выражение: выуживать в кипятке
-Брать на горячем, господин
-Да, именно.
-И если этого не произойдет и сегодня, закономерно, спустя какое-то время случится и двадцать четвертый раз. Осознав, что выбранное им место безопасно, господин Скотч там и будет продолжать свою незаконную деятельность. Если же сегодня нагрянет стража, он поостережется в двадцать четвертый раз приходить туда же. Рано или поздно, но он совершит ошибку.
Отряд стражников уже полностью скрылся под землей, и у люка остался дежурить только одинокий гном-постовой. Судя по его клетчатому… назовем это килтом, по сапогам на более высоком, чем это принято, каблуке, и по красной губной помаде, это была гномка. Она застыла у отверстого люка, опираясь на свой выше нее ростом топор, и полируя ногти. Ветинари тихо проследовал к своей карете. Здесь ему было больше нечего делать. Стукпостук тенью заскользил следом.
Старая городская брусчатка обладала поразительным свойством – во-первых, не так-то просто было встретить одинаковую на разных улицах. Во-вторых, она мешала людям, как могла, заглатывая уроненную мелочь с садистской точностью: монета блестела, но не доставалась обратно. И, в-третьих, она звучала. В какой бы обуви ты по ней не шел, хоть бы и босиком, камень запоминал твои ноги и звучал под ними с упорством, достойным лучшего применения. Уже почти дойдя до кареты, патриций поймал себя на том, что слышит только свои собственные шаги с небольшим эхом – судя по всему, клерк старался шагать за ним «в ногу», чтобы не отвлекать звуком шагов.
Перед самой каретой клерк оббежал Ветинари, чтобы успеть распахнуть перед ним дверцу, и нырнул следом. Всплеснули поводья, и карета стронулась с места.
Стукпостк выглядел, как человек, которого неожиданно заняла проблема всей его жизни – он глядел куда-то внутрь своей головы, и, скорее всего, вычитывал тем цифрам, которые оказались сегодня не на своих местах. Патриций тоже задумался, что, в общем-то, для него было обычным состоянием. Дела, подобные сегодняшнему, с такими людьми, как Липкий Скотч, всегда составляли, и, вероятно, будут продолжать составлять первооснову менталитета людей Анк-Морпорка. И всех прочих, вероятно, тоже. Люди всегда хотят «попробовать». А вдруг у них получится? И всегда верят в шанс один на миллион. И чем больше им говоришь, что это ни у кого еще не получалось, тем рьянее они верят. Поразительно, но это так.
Карету качнуло. Это можно было бы списать на очередной поворот, если бы патриций не знал дороги до дворца из любой точки города. Как бы там ни было, но он проходил обучение в Гильдии Наемных Убийц, как и прочие отпрыски знатных семей. Обычное дело для Анк-Морпорка. Каждый человек специалист в какой-нибудь области, даже если эта область – забивать гвозди. Никто так не забивает гвозди, как Дубина Джексон, и даже для того, чтобы повесить картину, люди знающие позовут именно его, чтобы потом, на очередном суаре, небрежно обронить «О, этот пейзаж? Это подлинный Жадница (4). Кстати, гвоздь в стену для этого полотна забивал сам Дубина Джексон. О, да, я знаю, что такое подлинное искусство…». Необходимость находить дорогу, считая поворот колеса, и вычисляя расстояния от одного поворота до другого, преподавались на втором курсе Гильдии, и некоторые вещи невозможно забыть, если сдавал по ним экзамен.
Патриций хорошо сдал свой экзамен, и поэтому знал: здесь нет никакого поворота.
Карету качнуло еще разок, после чего весь знакомый мир унесся куда-то очень далеко вверх. Это рухнул пол, проваливаясь в какую-то далекую вселенную. Хотя на самом деле, вселенная эта была очередным люком.
В падении сохраняя примерно то же телоположеине, что и при поездке, Ветинари поудобнее перехватил трость – не для того, чтобы использовать ее как оружие, а для того, чтобы удачно приземлится. В его представлении, это была более первоочередная задача, ибо человек со сломанной ногой редко бывает хорошим мстителем.
Их, спустя непродолжительное время, встретила в свои объятия сырая солома, которая настолько слежалась, что даже не стремилась рассыпаться. Над их головами что-то лязгнуло.
-Ага, попались! – торжествующе провозгласил кто-то там, наверху. Ветинари снова сменил положение рук на трости. Люди, позволяющие себе подобные реплики – люди совершенно особого склада. Ели есть кто-то на свете, кто искренне верит в патриотизм, то должны быть и те, кто верит в обратное. Кто-то, кто верит в абсолютное ничего, в то, что хаос порождает идеальную гармонию. Господин Нарк наиболее точно описал бы этих людей своим словечком «иеранархия».
-Назовите себя – предложил патриций – И свои цели, если вы будете так любезны
Наверху зашлись каркающим смехом и послышались удаляющиеся шаги. При этом они сопровождались ритмичным металлическим звуком: кто-то крутил кольцо с ключами на пальце. Наконец, все смолкло.
Света здесь почти не было. Откуда-то сверху пробивалось что-то такое жиденькое, что позволяло кое-как различать лишь самые общие очертания. Патриций предположил, что это светящаяся плесень там, наверху.
Стукпостук поднялся на нетвердые ноги – было видно, что ему нечасто приходится использовать пласт лежалой соломы в качестве опоры - и двинулся вдоль стен их узилища. Это не заняло много времени – очень скоро он оказался все там же, откуда и начинал.
-Это колодец, мой господин – сообщил он – Старый водозаборный колодец, насколько я могу судить
-Какое любопытное архитектурное решение – отозвался Ветинари – Они, кажется, были не очень распространены? К какому периоду ты отнес бы этот образчик?
-Полагаю, это колодец времен начала правления Георга Свернишею, мой господин. Об этом свидетельствуют клейма на камнях.
-О, год Неполной змеи? – понимающе кивнул патриций – Тогда, мне кажется, нам следует искать камень с самым первым клеймом – обычно именно он служил рычагом к открытию решетки…

6

Стукпостук еще раз изучил все кирпичи, на которых действительно стоял отметки мастерских, в которых они были сделаны.
-Этот, господин – наконец, указал он
-Надави на него посильнее – посоветовал Ветинари – Думаю, это поможет
Клерк приложил все усилия, чтобы исполнить этот приказ, и решетка над их головами с душераздирающим скрежетом отодвинулась в сторону.
-Отлично, сэр! – радостно отметил это событие клерк – Теперь мы сможем выбраться!
-Безусловно, сможем – подтвердил его хозяин, не двигаясь с места – Через, примерно, полтора часа
-Вы полагаете, нам потребуется столько времени, чтобы взобраться наверх? – Стукпостук смерил расстояние до решетки оценивающим, беспокойным взглядом. То составляло что-то около восемнадцати-двадцати футов. Рост троих или даже четверых людей – смотря каких, конечно же.
-Взобраться наверх? – повторил Ветинари – О, я понимаю. Нет, мы не станем этого делать.
-Но разве вы не хотели выбраться на свободу? Для чего же тогда вы отыскали рычаг, открывающий люк?
-Чтобы пришел наш тюремщик, я полагаю. Ведь нам нужно повидать того, чьих мозгов был этот план, верно? А тюремщик совершенно точно знает, где тот находится. Самостоятельно мы будем отыскивать его очень долго. У меня были другие планы на вечер.
Послышались шаги, и кто-то заглянул в колодец
-О! – отметил он отсуттвие решетки – Так-так!
-Будьте добры, сбрасывая нам веревочную лестницу, не попадите по кому-то из нас – вежливо обратился к нему Ветинари – Буду вам очень признателен
-Откуда вы знаете, что у меня с собой? – удивились наверху
-Разве ваш хозяин не велел этого сделать? – в свою очередь осведомился патриций
Наверху зашуршали, и лестницу и правда сбросили.
Спустя три минуты они уже стояли в сыром, уходящем в обе стороны коридоре, перед человеком, держащим над головой небольшой факел. Факел чадил, и вся одежда их тюремщика, преимущественно кожаная, была покрыта пятнами сажи. Кроме того, он имел при себе длинный, заткнутый за пояс мясницкий нож и весьма воинственный вид, который, хоть и не был заткнут на видном месте, тоже легко угадывался.
-Туда – указал он факелом направление – И без фокусов!
-Я обучался не в той Гильдии, чтобы владеть техникой этого искусства – предельно серьезно отозвался патриций. Он сложил рук поверх набалдашника трости во время разговора. Из этого положения был бы легко взмахнуть ею, как мечом, и проткнуть собеседника, если бы не одно «но» - патриций не собирался этого делать. Он только хотел, чтобы факельщик думал об этом.
Их повели по коридору, на поворотах передавая другим людям – всем, как один, с факелами и воинственным видом, хотя в костюмах происходили некоторые изменения. Наконец, они попали в помещение, которое с натяжкой сошло бы за кабинет. В нем, во всяком случае, присутствовали письменный стол, который удалось бы сдвинуть с места только при помощи пары троллей, секретер с умопомрачительным количеством ящиков, много бумаги, перьев, чернильниц, пресс-папье, счетов, карандашей, линеек, и прочего хлама. За столом, уложив на него ноги в подозрительно чистых сапогах, восседал сам Липкий Скотч. При одном только взгляде на него это имя приходило в голову само собой. «Липкий» было первым словом, которым бы вы взялись охарактеризовать его. Липким было все – взгляд, руки, объемистое брюшко, которое, кажется, самостоятельно собирало на себя крошки, лысый блестящий череп, и даже намерения.
-О, добро пожаловать! – расплылся он в любезной, и, тем не менее, липкой улыбке – Как замечательно, что вы заглянули навестить старину Скотча!..
Патриций улыбнулся, выжидательно глядя на хозяина апартаментов
-Я слышал, ваша последняя сделка была очень удачной – нейтрально произнес он – Около…
Стукпостук привычно шагнул к нему и что-то прошептал на ухо
-Около восьми тысяч долларов, как мне сообщили – окончил свою мысль Ветинари. Скотч сморгнул. Формулировка «как мне сообщили» вкупе с движением клерка, наводила на мысль, что сообщили только что. Кто из его людей мог сплоховать настолько, что патрицианскому секретарю известна точная цифра?. Ладно, с этим еще будет время разобраться. Сейчас важно другое.
-Присаживайтесь – любезно пригласил Скотч, кивая на старый, оббитый тканью с полностью вытершимся рисунком, стул – Вы тут надолго, хэ-хэ.
Прежде чем сесть, патриций смахнул с сидения пыль. Стукпостук занял место за спинкой этого стула. Скотч ожидал, что он положит руки на эту спинку, но клерк спрятал их за спину, видимо, как раз борясь с желанием так поступить.
-Кого из волшебников вы подкупили, чтобы он все-таки провел эксперимент? – светски поинтересовался Ветинари
-Я никогда!..
-О, бросьте. Мы нисколько не сердимся, только хотели бы знать из спортивного интереса.
Скотч сморгнул снова. За патрицием не водилось привычки говорить о себе во множественном числе, то бы там не рассказывал Нарк. Следовательно, он говорит о себе и еще о ком-то. Скорее всего – о своем секретаре, который всегда в курсе всех его дел.
-Полагаю, это аспирант Джуд – продолжал, между тем, патриций – я угадал?
-Угадал – Скотч хмыкнул – Интересно, как
-Это не то, что ваш подручный назвал «фокусом» - пояснил патриций – Скорее, я просто знаю, как работают люди в этом городе. Организовать необычное зрелище, которое привлечет всеобщее внимание к западу, тогда как с восточной стороны отплывет небольшое судно, вполне в их духе.
-И я неплохо всех надул, а? – щербато (и снова липко) улыбнулся Скотч
– Ваши стражники ищут меня там, в верфях, где я оставил корабль, но сам-то я здесь…
За дверью послышался шум и в комнату вбежал один из многочисленных факельщиков
-Сюда идут! – возбужденно воскликнул он – Стража идет сюда!
-О, тролль их задери! – Скотч с некоторым трудом убрал со стола ноги – Как они нашла меня?!