[Mamoru_Chiba]

Назваине: Ангелы Ада - вестники конца света
Автор: Chiba Mamoru
Бета: ворд
Фэндом: Терри Пратчетт. Плоский мир
Персонажи: Хэвлок Витинари, Руфус Стукпостук, Мокрист фон Липвиг, Вильям де Словв, Боггис, Рози Лада, Ваймс, Ангела Красота Добросерд, Рональд Карней, Отто Шрик
Рейтинг: PG-13
Категория: Джен, Юмор, Фэнтези, Детектив, Экшн (action), Пародия, Повседневность
Дисклаймер: все принадлежит сэру Пратчетту
Описание:Банковская реформа вызывает ожидаемую шумиху, и патриций предпринимает шаги по ее устранению. Мокриста обвиняют в краже того, к чему он и не прикасался, а тот, кто мог бы подтвердить его невиновность так не вовремя отправляется в отпуск. Всплывают старые счеты и образуются новые дрязги. И над всем этим распростерли свои алые крылья "Ангелы Ада", потому что - ну куда теперь без них?
Предупреждение: является продолжением "Плана по захвату мира" но по смыслу не связано

1

Часть первая: о том, что если судьба повернулась к тебе задом, дай ей пинка


-Господин Липвиг.
Мокрист не донес ложку до рта и жалобно поглядел на свою - уже бывшую, наверное? - секретаршу.
-Да, Глэдис? - печально произнес он - Что случилось? Коллекционеры марок пошли, все же, на обещанный штурм?
-Нет, Господин Липвиг - пророкотала Глэдис. Она плохо понимала человеческий юмор. Зато Мокрист хорошо понимал свою судьбу. И знал, чего от нее ждать и на какие гадости она порой горазда. А потому спросил:
-Я хочу незамедлительно видеть патриция?
-Да, Господин Липвиг.
-А он случайно не сказал, почему на этот раз я хочу его видеть?
-Вы Хотите Присутствовать На Собрании.
-Да? - Мокрист все же ковырнул лежащий перед ним омлет - И почему же?
-Об Этом Мне Ничего Не известно, Господин Липвиг.
-Очевидно, у меня приступ ясновиденья… - тяжело вздохнул он - Боги, если вы меня любите - а вам есть за что! - сделайте так, чтобы я и на этот раз легко отделался… Ну, хоть доесть-то я могу, нет?
-Вы Хотите Видеть Его Светлость Не Позднее Чем Через Час.
-А сейчас - шесть утра - с набитым ртом заметил почтмейстер, обладающий похвальной привычкой появляться в своем кабинете в несусветную рань. Которая, в свою очередь, вытекала из скверной привычки не ложиться спать вовсе.
-Ну, хоть позавтракать успею… Спасибо, Глэдис. Ты просто душечка.
-Это Было Почти Неприемлемое Высказывание, Господин Липвиг.
-О, прости-прости… Что ты там читала последним?
-«Эмансипированную Позицию» За Авторством Анны Пошлиихвсех, Господин Липвиг.
-А, ну тогда все ясно… Почитай что-нибудь менее воинственное…А? - он жалобно поглядел на голема. Мокристу порой казалось, что все вокруг ладят с Глэдис лучше, чем он сам. Ангела понимала Глэдис - с позиции того, что понимала каждого голема, и того, что сама была девушкой. Кассирши понимали Глэдис. Даже Стукпостук понимал Глэдис - на основании их обоюдного трогательного отношения к написанным словам, и, соответственно к бумаге. Больше, чем бумаги, Стукпостук, наверное, только патриция любил.
А вот у Мокриста с Глэдис все складывалось ни шатко, ни валко. Он старался, конечно, но немного сложно оставаться в рамках верного поведения, когда твоя собеседница весом в несколько тонн и глаза ее пылают как две замочные скважины от Ада…
Он торопливо заглотал омлет, слезно попросил Глэдис убрать тарелку (сама понимаешь, я же так хочу увидеть Витинари поскорее!) и отправился во дворец.
Замечательное раннее утро в Анк-Морпорке обязательно разбавлялось в меру небритыми людьми с тележками, вопящими соседками, торговками, идущими на рынок, и прочим народом, кто не считал раннее время помехой для бизнеса. С ними проблема была в том, что они полагали: если уж они вышли так рано, то надо обязательно наторговать побольше. А значит, коршунами бросаться на каждого прохожего, даже если за милю видно, что он совершенно точно не нуждается в полуфунте свежей вырезки или кочане капусты больше его головы размером…
Это было нелегким испытанием, осложненным еще и тем, что сияющего золотого Мокриста видели, наверное, с противоположного конца улицы. То есть, стоило ему завернуть за угол, и народ уже готовился впаривать ему очередной свой товар. А что поделать? Анк-Морпорк!.. Патриций одобрял такую политику, поэтому перестрелять их всех было противозаконно.
Дворцовая стража явно была осведомлена о его прибытии. Стоящий справа стражник сверился было со списком, но товарищ слева толкнул его локтем.
-Эт почтмейстер - проявил интеллект он - Я костюм узнал.
«Кто б когда меня узнал»… - подумал Мокрист, и тут же добавил, если вдруг боги его неверно поняли: «Всего лишь шутка!».
В приемной было людно. Судя по всему, кроме самого Мокриста его дальнейшую судьбу будут обсуждать еще немало людей. Некоторых из них почтмейстер знал в лицо или даже лично. Например лорда Низза, главу Гильдии Наемных Убийц. Или господина Карнея - главу Гильдии Отпечатников, с которым его однажды знакомил Вильям де Словв. Лица прочих были слишком знакомы. Мокрист совершенно точно их видел и прежде. С некоторым опозданием в его разум смущенно постучалась некая мыслишка. Она сунула острый носик, шепотом извинилась за опоздание и юркнула на свое место. А была она о том, что, похоже, перед ним ВСЕ главы городских Гильдий. И они смотрели на Мокриста без особенной симпатии. Не то чтобы он сделал им что-нибудь скверное, но в такую рань вообще редко кому бываешь искренне рад. Так что важнейшие люди города глядели на Мокриста не выспавшимися и недовольными глазами. Мокрист, зная, в некотором роде, патриция, еще раз взмолился всем богам, теперь уже о том, чтобы эти люди случайно не узнали, из-за кого заварена каша.
Он опасливо кивнул им, и присел на самый краешек стула в длинной очереди таких же стульев, на которых разместились господа главы Гильдий. Тишину нарушало только аритмичное тиканье часов. Мокрист с интересом на них уставился. Он, по правде сказать, еще не был знаком с этим чудом инженерной мысли. Как-то не доводилось. А теперь выдалась возможность, и он стал рассматривать их, а, вернее, расслушивать. Часы тикали, как бог на душу положит, причем неизвестно который именно бог. С физикой они давным-давно рассорились, и законов ее ни в грош не ставили. Как бы там ни было, к нормальным часам они не имели никакого отношения.
Время шло. Согласно часам в приемной - в припрыжку и со скакалочкой, а согласно ощущениям самого Мокриста - он скоро задремлет. Затем к неравномерному тиканью присоединился еще один звук, на фоне которого упомянутая неравномерность стала заметна куда сильнее: звук чьих-то шагов. Строго отмеренных деловых шагов человека, который не торопится, но и не опаздывает, и всегда приходит вовремя. Звук приближался. Главы Гильдий как по команде убрали ноги под стулья.
Дверь в приемную отворилась и по неширокому коридору прошел секретарь его светлости, неся в одной руке стопку папок, сверху на которой было пристроено блюдце с печеньем, а во второй чашку с чем-то горячим. Вероятно, что с чаем. Требовалась некоторая сноровка, чтобы шагать с подобным грузом, не расплескивая и ничего не роняя - возможно, ситуация упростилась бы, если бы в деле не участвовали бьющие до боли в задней стенке черепа в глаза восьмидюймовые чудовища, известные в городе как «Ангелы Ада». После одного недавнего случая они прочно обосновались в обиходе Стукпостука. Мокрист улыбнулся им, как родным. Вообще-то, примерно так оно и было - «ангелы» были его идеей.
Секретарь дошел до двери, ловко пристроил чашку рядом с блюдцем, повернул ручку, и обернулся через плечо.
-Господа? - вежливо поинтересовался он. Господа зашевелились, просыпаясь. Явление Стукпостука и «ангелов» народу с утра пораньше вполне могло расцениваться оным как продолжение ночных кошмаров, откровенно говоря. Секретарь, тем часом, нырнул в образовавшийся проем. Дверь осталась открытой. Посетители потянулись следом. Мокрист опасливо сунулся туда же.
У противоположной стены стоял длинный стол, вокруг которого были расставлены одинаковые стулья. Во главе стола сидел патриций, и уже что-то строчил, периодически сверяясь с листом бумаги.
-Доброе утро, господа. - Кивнул он. - Прошу, занимайте места.
Господа заняли, стараясь, в результате оказаться подальше от его светлости. Вследствие чего оба места по соседству с ним пустовали. Мокрист обреченно опустился на одно из них. Он уже догадывался, что Витинари опять что-то придумал, и ему не остается ничего иного кроме как бодро салютовать его идеям с криками «не хочу, не буду, но кто б меня спрашивал». Последним к ним присоединился Стукпостук, который аккуратно прикрыл дверь, подошел к столу и привычно на него вспрыгнул. Поправил очки, открыл папку с пометкой «дела на сегодня» и что-то тихо сказал патрицию. Тот отложил перо, сложил руки «домиком» и оглядел собравшихся с таким видом, будто они и правда сами хотели с ним встретиться, и оторвали тем самым его от дел.
-Господа, - произнес он тихо. Шепотки за столом смолкли, все прислушались
-Я собрал вас здесь с целью, безусловно, вызывающей ваш интерес. Как вам всем хорошо известно, присутствующий здесь заместитель главы Центрального Банка господин Липвиг недавно провел финансовую реформу. И, как я понимаю, из-за поспешности его действий и вашей занятости не все успели в тонкостях изучить ее. Поэтому я предположил, что вы захотите задать господину Липвигу вопросы, господа. Я прав?
Над столом раздалось нестройное бормотание, такое себе стаккато на тему «да, конечно, сэр». Теперь главы Гильдий недовольно взирали на Мокриста, а он жалобно поинтересовался у богов, почему они так избирательно относятся к его молитвам.
-Ко всему прочему, - продолжал патриций - Как вы, вероятно, все знаете, по предварительным данным именно господин Липвиг на следующих выборах займет место Главы Гильдии Торговцев, и получит почти-золотую-цепь. А следовательно, ему стоит ознакомиться с методологией ведения подобных собраний.
Мокрист уставился на лорда Витинари с плохо скрываемой паникой. Затем перевел жалобный взгляд на его секретаря. Лица обоих остались непроницаемы.
Мокрист снова метафорически подергал ближайшего бога за полу тоги.
Иногда Стукпостук мог быть действительно невыносим. Вчера сидел с ним за одним столом, и они играли в карты, и ни словечком не обмолвился о сегодняшнем кошмаре, хотя - как пить дать - знал.
В наступившей тишине послышался некий звук. Секретарь раскусил печенюшку, продолжая строчить, и будучи, вроде как при деле. Мокрист готов был прозакладать свою шляпу, что за этим столом не найдется и трех человек, кто бы этим утром успел позавтракать. Разве что они тоже не спали, и их судьба была к ним более благосклонна. В рядах собравшихся произошло нечто, напоминающее очень тихий бунт. Все присутствующие знали, что на языке патриция означает « собрание с перерывом на чай с печеньем». Совершенно бессмысленное собрание, вот что. То есть, им ни на чай ни на печенье рассчитывать не приходилось, ибо в этом случае они признают, что сегодняшнее сборище не важно и не играет никакой роли. Этот хитрый змей все решит сам без их участия, и что они тогда будут делать?.. Завтракать?
Звук повторился. Он был очень тихим, тем не менее, в наступившей тишине все слышали его. Под столом кто-то завозился, и на свет показался заспанный господин Хлопотун. Стукпостук улыбнулся ему, и, наклонившись, опасно балансируя на краю стола, угостил печеньем. Довольный хруст усилился. Мокрист не знал, смеяться ему или плакать. Не было более короткого пути к теоретически отсутствовавшему сердцу сурового тирана, нежели проявить любовь к его собаке. А Стукпостук еще с предыдущим, светлой памяти, терьером нянчился - купал его, гулять водил, и все такое. Что такое «гулять с господином Хлопотуном» Мокрист не понаслышке знал - песик некоторое время прожил у него. Собственно, именно его заместителем Мокрист и считался - господин Хлопотун был фактическим главой правления Банка. Так написала в своем завещании его бывшая владелица, а с сумасшедшими кто же спорит.
Почувствовав, что перестает быть центром внимания, Витинари произнес:
-Стукпостук, будь добр, выпусти господина председателя погулять.
Секретарь бесшумно спрыгнул на пол, подхватил собачку на руки и понес к двери. Песик довольно суетился и молотил хвостом без устали. Все проводили удалившихся взглядом и снова уставились на патриция.
Тот адресовал вопросительную вежливую улыбку Мокристу. Тот с ужасом понял, что взгляды нацеливаются на него. Он прокашлялся.
-Бумажные деньги - произнес он, чтобы как-то хоть для самого себя обозначить то, чем он заполнит тишину в ближайшие несколько минут.
-То же самое, что обычные. Только бумажные. Если представить себе, скажем, мешок картошки…
Главы Гильдий слушали. Мокрист рассказал о картошке. Картошка, с его точки зрения, была штукой понятнее не придумаешь. Если даже в свое время господин Бент понял.…Где-то на четвертом абзаце его вдохновленного монолога (который, по мере того, как Мокрист просыпался, становился все более красочным) вернулся Стукпостук. Взгляды, как по команде, переместились на него. Мокристу начинало казаться, что сонные его слушатели, как лягушки, видят только то, что шевелится. Патриций сейчас замер и словно бы исчез из их личной вселенной. Тихо отстукивая каблуками «Ангелов Ада» ритм, секретарь принялся обходить их с одной из папок, оставляя перед каждым какой-то лист бумаги. Мокристу он достался последним, и он увидел, что это схема функционирования Банка. Она не включала в себя картошку, но зато изобиловала стрелочками, подпунктами и косыми ссылками. На листке Мокриста стояла приписка: «верни мой карандаш». Почтмейстеру очень хотелось дописать «Ну не при всех же!» и вернуть листок Стукпостуку, но он сдержался. Поди докажи всем потом, что это вы о карандашах, а не о финансах в городе…
Мокрист полагал, что сложнее всего заставить поверить в бумажный доллар рядового торговца. Он ошибался. Судя по лицам присутствующих (эта штука была у Королевы Молли впереди головы, а, значит, тоже относилась к лицам), они бы скорее уверовали в розовых слонопотамов, особенно если бы о них рассказывал какой-нибудь волшебник. Мокрист бился с ними полчаса, не меньше. Привел дюжину ярчайших примеров, агитировал, взывал, интриговал, но добился лишь некоего сдержанного интереса. Примерно так же люди глядят на распрыгавшуюся в своей клетке крысу. Ну, то есть, интересно конечно, чего это она так суетится, но лезть проверять что-то не тянет.
Наконец, Мокрист выдохся. Он не сомневался, что каждое слово его речи Стукпостук аккуратно занесет в протокол - включая пассажи о картошке - и при случае ткнет любому под нос в знак доказательства. После того как он затих, поднялся слабый гул - теоретически считалось, что это слушатели обсуждают сказанное. На деле же там обычно звучало «про картошку - это он серьезно?» или «домой досыпать уже можно идти?». Наконец высказалась госпожа Лада. Она сообщила:
-Что ж, Гильдия Белошвеек поддерживает эту, м, идею.
На нее тут же уставился господин Боггис.
-Полностью перестраивать систему обучения - поджал губы он - Украсть бумагу не то же самое, что металл, мадам.
-Прибывшие к нам в руки в них и останутся - с уверенностью заявила Королева Молли. Все присутствующие молча согласились - пользоваться бумажками, побывавшими в руках Гильдии Попрошаек было хуже, чем использованными в отхожем месте.
-А мне идея по душе. - Высказался доктор Белолиц. - С бумажными деньгами можно придумать больше шуток, чем с металлическими.
После этого поднялся настоящий гам, в котором яснее всего прозвучала реплика Главы Гильдии Учителей о том, что «деньги не повод для шуток!». Мокрист обратил очередной жалобный взгляд на командующего всем этим цирком человека.
Тот читал. Это настолько поразило почтмейстера, что какое-то время он просто таращился, вбирая в себя каждую деталь этой картины. Все настолько привыкли, что патриций вечно что-то читает или пишет, что воспринимали это как должное. Никто не заметил, что собрание идет своим чередом, а в это время его секретарь уже принес ему что-то с его стола и теперь лорд Витинари по уши в каком-то деле, краем глаза изредка поглядывая на собравшихся. Как на ребятню в песочнице - ну как, наигрались уже, нет еще?.. Заметив, что Мокрист смотрит, Стукпостук бережно тронул патриция за рукав. Тот поднял голову, взглянул сначала на секретаря, что-то прочел по его бровям и перевел взгляд на почтмейстера. И улыбнулся. О… Мокрист во второй раз готов был рискнуть своей шляпой, и предположить, что это была хорошо продуманная улыбка. Она говорила куда больше, чем слова. Она переводилась примерно так: «Ну вот, господин почтмейстер, теперь вы понимаете, ЧТО вас ждет, если вы не согласитесь на то, что я вам вскоре предложу. Будете терпеть такие сборища не менее раза в месяц и со всеми вежливо разговаривать. Да, и карандаши вам тоже не светят»
Мокрист отвернулся. Он знал, что согласится.

2

Часть вторая: о том, что лучше дать тирану то, что он хочет, пока он хочет не слишком много


Когда собрание закончилось, полумертвый Мокрист выполз из-за стола. Он чувствовал себя выжатым, как лимон. Перед глазами плавали доллары и картошка, вперемешку со схемами Стукпостука. Последний, к слову сказать, как раз собирал их обратно в папку. Витинари, кажется, вообще потерял интерес к столу и отошел к окну.
Почтмейстер порылся в карманах и протянул карандаш секретарю. Тот кивнул, сунул его в нагрудный карман, и взглядом указал на окно. Почтмейстер отправился на заклание.
Расстояние до окна можно было измерять в футах, а можно - в мыслях. Если в первом измерении Мокрист преодолел не так уж и много - сравнительно, конечно же - то во втором он пронесся сквозь толщу пространства и времени, как микрочастица бытия. Ему оставалось только догадываться, какую дрянь придумал для него патриций, однако он не сомневался, что еще не раз будет вспоминать ее с гордостью и содроганием.
-А, господин Липвиг. - Не оборачиваясь, произнес патриций. Глаза у него на затылке, что ли?
-Я бы хотел поговорить с вами об ангелах.
-Как, сэр, опять?!
-Да, господин Липвиг. - лорд Витинари обернулся. - Мне было бы очень интересно узнать, зачем вы подали Стукпостуку эту мысль.
-Эм-м… - Мокрист сам честно задумался. Ну, он, разумеется, мог сказать, что был немного зол, и собирался устроить небольшую потеху, но…
-Я, безусловно, не возражаю - продолжал, словно бы не замечая этих метаний, патриций - Это даже полезно для дела.
-Полезно? - уставился на него почтмейстер, и в голове его одна за другой рождались дичайшие идеи. Не иначе как наобщавшись с Вильямом, они сразу же оформлялись в заголовки.
-Конечно - Витинари одарил его усталым взглядом того, кто привык всем все объяснять - Все смотрят на них, и не слушают то, что им говорю я. Это бывает удобно. К сожалению, любой плюс всегда уравновешивается минусом, господин Липвиг, и ношение такой непривычной обуви, безусловно, влияет на походку. Только этим я могу пояснить некоторую неловкость господина Стукпостука и его… - патриций на мгновение умолк, предоставив почтмейстеру самому вставить подходящие эпитеты - склонность наступать на ноги посетителям. Очевидно, это как-то связано со сферой переживаний, так как обычно досадный инцидент следует сразу же за каким-нибудь сомнительным замечанием…
За спиной Мокриста Стукпостук прекратил шуршать у стола, и подошел ближе. Слышал ли он то, что здесь обсуждалось, или нет, оставалось загадкой.
-Но я хотел поговорить с вами не об этом, господин Липвиг - сменил тему Витинари - что вы намереваетесь делать с Банком?
-С Банком, сэр?
-Именно. Вы не можете находиться в двух местах одновременно - при всем моем уважении к вашим талантам. Так что же вы предпримите?
-Сказать по правде, я не думал об этом.
-Так подумайте, господин Липвиг. Обязательно подумайте. - И во взгляде его читалось обещание почти-золотой цепи. Мокрист поежился.
-Я могу идти, сэр?
-Разумеется. - Даже удивился патриций. - Стукпостук, проводи господина Липвига.
Но указаний на этот счет не требовалось - секретарь уже стоял у двери. Выпроводив Мокриста на лестницу, он уже намеревался было вернуться, как тот заметил:
-Слушай, тебе не кажется, что это - перегиб палки?
-Нет, что бы ты не имел в виду - отозвался тот. Мокрист выразительно поглядел вниз. Шутка затянулась.
-Ты бы хоть черные на работу носил… - вздохнул он. Руфус бесшумно переступил с ноги на ногу.
-Его светлость не возражает против этих. - Ответил он. - И я в очередной раз прошу не заводить со мной бесед в рабочее время, которое я не имею права терять. До вечера.
-До вечера - эхом отозвался Мокрист, обращаясь уже к удаляющейся спине.
Стукпостук скрылся за дверью. Его господин все так же сидел за столом, задумчиво нахмурившись. Секретарь бесшумно приблизился и замер рядом, ожидая указаний. Витинари улыбнулся краем губ. Ему зачастую даже не нужно было говорить со своим секретарем - тот его отлично понимал и без слов. Тем не менее, патриций произнес:
-В последнее время было много работы, но, кажется, сейчас все успокоилось.
Стукпостук сморгнул. Он честно и искренне попытался понять, что ему пытаются сказать.
-Тебе пришлось побегать.
-Да, сэр. Это тоже моя работа, сэр.
-Я подумал, тебе не помешал бы отпуск.
Стукпостук сморгнул еще раз, а потом у него против воли все же вырвалось:
-За что, сэр?!
-За хорошую работу, разумеется - поднял брови патриций. Судя по виду его секретаря, в нем отчаянно боролись два желания: оставаться и дальше идеальным помощником, или быстренько где-нибудь напортачить, чтобы его лишили этого неожиданного свинства в виде отпуска.
-Сэр, я вовсе…
-О, переутомление - опасная вещь. - Патриций выразительно поглядел на него. Стукпостук сделал над собой некое усилие. Он всегда мог понять своего господина, и этот раз не был исключением. Вся беда была в том, что личная заинтересованность в вопросе мешала ему трезво оценить ситуацию.
Лорд Витинари явно и недвусмысленно требовал от него убраться ненадолго с его глаз долой. Хоть из города не гонит, и на том спасибо, а не то бы уже билет до Эфеба лежал у Стукпостука в кармане…
-Да, сэр. - Поспешно кивнул он. - Конечно.
-Вот и хорошо - патриций выудил заранее приготовленный и уже заполненный документ. Вернее, два - один ему, второй в архив. Руфус только мельком удивился, что они еще не подписаны от его лица. На этот счет он не обольщался - подделать его подпись большого труда не стоило, тем более, патрицию. Он сам неплохо справлялся с подобной работой, так что знал, о чем говорил. Секретарь поставил быстро подпись, ощущая себя так, словно подписывает собственный смертный приговор. Что он будет делать, переступив порог этого кабинета, он даже не представлял.
Патриций аккуратно убрал один экземпляр в ящик стола.
-Отдохни хорошенько. - Серьезно напутствовал он.
-Слушаюсь, сэр.
Что вообще можно отвечать Витинари, кроме «слушаюсьсэр»-а?
Он вышел из кабинета прочь, и на лестнице - впервые с того дня, как имел дело с «Ангелами Ада» - подвернул ногу.
Оставался еще приличный кусок дня, который куда-нибудь да надо было деть. И он действительно слабо представлял, куда именно тот будет засунут. Лучше всего, конечно, было бы скатать его в трубочку и приберечь на тот момент, когда времени катастрофически хватать не будет. Но - увы, увы, такого счастья физика ему не предоставляла. Вполне вероятно, его решение было плодом некоторого продолжительного общения с Мокристом, однако секретарь решил, что страдать в одиночку это как-то неправильно. С точки зрения общепринятой теории страданий, разумеется. Каждый ведь для себя сам находит то, что расстраивает его до глубины души. Вильям убивался из-за каждой неправильной запятой, Мокрист из-за каждого честно прожитого дня, а что до Руфуса, то он ничего в этом отношении о себе сказать не мог, потому, что обычно не тратил времени на подобные размышления. Но он любил порядок и поддерживал его, и, следовательно, нарушение такового заставляло его испытывать дискомфорт. Это было той причиной, почему при посещении почтамта или редакции он чувствовал некоторую нервозность. Там бумаги не лежали в порядке. Зато там обитали люди, которые полагали, что могут делать с бумагами все, что им будет угодно.
Секретарь тоскливо поглядел на окна дворца. Ничего ему сейчас так не хотелось, как вернуться обратно. Боги, вот нужно было его светлости обязательно от него избавиться - услал бы с ревизией, что ли? Или в каком-нибудь позабытом богами архиве посадил. Нет же…
Стукпостук покачал головой. Критиковать его светлость было уже почти кощунство, так что он решил не усугублять своих грехов.
Он направился вдоль улицы. Прохожие на него внимания не обращали - даже с учетом наличия «Ангелов Ада». Они уже успели прижиться, и стать нормой. Как Незримый Университет спокойно жил с библиотекарем-орангутангом, так и весь Анк-Морпорк прохлопал ушами такое событие, как секретарь патриция в этих невообразимых туфлях…
Судьба милостива. Или кто там занимается распределением случайностей во вселенной? Он, или она, достаточно милостивы, чтобы хотя бы иногда позволять происходить тем событиям, которые очень требуются, и именно в данный момент. Это, конечно, действует не всегда, но в большинстве случаев. Срабатывание этого механизма зачастую означает, что Там Наверху вас заметили, и теперь уже только от вас зависит, как все сложиться дальше.
Под ногами стала подрагивать земля. Это было ритмичное подрагивание, похожее на то, какое бывает, если отряд идет в ногу по мосту. По крайней мере, такое бывает в первые несколько минут подобного марша, дальше уже начинается отдел катастроф - мост рушится, все летят в воду… но с этим уже не к нам.
Из-за поворота показалась Ангела, за которой шагали четверо големов. Люди предпочитали сторониться ее - на всякий случай. Она всегда выглядела какой-то немного разозленной. В этой стадии женщины уже не замахиваются сковородками, но еще и не хватаются за кухонные ножи. То есть, теоретически безопасны, и их можно выпускать на улицу. Вернее даже сказать, что добрые и любящие ее (а еще больше - себя) домочадцы дожидаются этого момента и выталкивают их на улицу, дабы стадия с кухонными ножами касалась кого-нибудь другого.
Вряд ли бы Ангела заметила Руфуса. Но она заметила «Ангелов Ада». Их вообще сложно было не замечать. Она улыбнулась. Руфусу иногда казалось, что Ангела Красота Добросерд взяла над ним своеобразное шефство на внушительном восьмидюймовом на то основании.
-Странно тебя здесь встретить, - заметила она, пропуская приветствия - Тебя заслал патриций?
-Отослал, я бы сказал. - Поправил ее Руфус, и, видя недоумение в серых глазах, сознался:
-Он выгнал меня в отпуск.
Ангела расхохоталась. Она была из тех девушек, что никогда не умели жалеть мужчин, особенно если те попадали в забавные ситуации. И полагала, что удар каблуком - отличный аргумент в разговоре.
-И что ты теперь намерен делать? - поинтересовалась она
-Понятия не имею. - Отозвался Стукпостук задумчиво. - По правде сказать, у меня довольно смутные представления о том, что люди делают во время отпуска. И зачем он нужен вообще - тоже.
-Его светлость эксплуататор, а ты - его счастливая жертва. - Заявила Ангела. Знающие его люди - а таких было немного - из уважения к его чувствам обычно называли патриция вежливо.
-Счастливая жертва? - переспросил клерк
-Именно. Ты совершенно счастлив тем, как существуешь, и, чем больше тебя нагружают, тем счастливей становишься. Я так понимаю, В… его светлость знал, что делал, когда назначал тебя.
-Он всегда знает, что делает. - Был ответ. Ангела помолчала. Она затягивалась, обдумывая сказанное, а ее спутник, которому, в общем-то, было все равно куда идти, шагал с подветренной стороны.
-То есть, - наконец, открыла рот она - против «эксплуататора» ты не возражаешь?
-В этом городе под это определение подходит треть населения.
-О, пошли расчеты!
-Кстати, куда ты идешь?
-В лес, к бабушке, и несу ей пирожки и горшочек масла.
-Прошу прощения?
-В отпечатню я иду. - Сжалилась над ним Ангела. - У них машина сломалась, надо разобрать завал, бумагу перегрузить, и все такое.
-И ты ведешь големов сама?
-Они новенькие здесь. - Ангела любовно поглядела на глиняных истуканов. Они все были копиями Глэдис, минус платье.
-Еще не знают, что где находится.
Их синхронные шаги звучали в унисон, отдаваясь ритмом в ушах, перестук каблуков сливался с дрожанием булыжников под стопами големов.
Ангела говорила о големах. О них она могла говорить часами. Мокрист о големах редко слушал - вернее, редко проявлял такое желание. Обычно-то у него выбора не было. Но Руфус привык слушать - и зачастую, вещи куда менее интересные, чем големоведенье. Ангела нашла уши своей мечты и с удовольствием на них присела.
Големы не вмешивались. Они всегда казались Руфусу самыми нормальными жителями Анк-Морпорка. Самыми надежными так точно.
Наконец, они свернули в последний раз, и Ангела, сверившись с бумажкой, постучала в дверь. Только тут до Стукпотсука дошло, что они где-то не там находятся.
-Разве это редакция «Правды»? - удивился он. Ангела недоуменно обернулась к нему.
-А разве в Анк-Морпорке только одна «Правда» занимается отпечатью? - вопросом на вопрос ответила она. Дверь перед ней как раз распахнулась, и высунулся приказчик.
-А, госпожа! - обрадовался он - Проходите! Господин Карней вас уже ждет!
Рональд Карней, глава Гильдии Отпечатников, молодой, но какой-то дряблый полноватый человек, елейно улыбнулся, стоило Ангеле войти в комнату.
-Доброго дня, дорогая госпожа! - произнес он - Вижу, вы привели наших работников, и мы можем обсудить це… - он как-то неожиданно спал с лица и затих. Голос, словно мяч с горы, скатился и затерялся в траве невнятных звуков. Ангела нахмурилась.
-Господин Карней? - с нажимом напомнила она о себе
-Д-да. А, госпожа, эм… вы и… Я хочу сказать… а патриций…
До Руфуса дошло первым.
-Я здесь неофициально. - Сообщил он, но сделал только хуже. Карней смотрел на «Ангелов Ада» и бледнел на глазах.
Люди не запоминали Руфуса Стукпостука. Он для них всегда был серой размытой фигурой где-то маячившей за спиной всесильного тирана Анк-Морпорка. У него не было лица. Но теперь у него были «ангелы». И «ангелов» люди запомнили. Вероятно, в городе больше не было другого ненормального, который бы шатался в сером костюме клерка и ослепительно-красных туфлях на шпильке. Лорд Витинари отнесся к ним, как к небольшому изменению условий задачи и немедленно нашел, как использовать в своих целях. Руфус чувствовал, что вполне возможно в его жизни случится день, когда патриций прикажет ему явиться на собрание именно в «ангелах».
Ангела самовольно выбрала стул и присела на него, мгновенно закурив. Карней даже не попытался ей намекнуть, что сзади нее на двери висит табличка «курить строго воспрещается».
-Господин Карней, - произнесла она, и в голосе ее зазвенел металл. Впрочем, учитывая цель ее прибытия, вполне могло статься, что металл этот был золотом - Вы что-то говорили о ценах.
Она выделила тоном слово «цена» и устремила на отпечатника пронзительный взгляд, как будто желая передать им все, что она думает о ценах его Гильдии.
-Мы… не станем… торговаться - выдавил Рональд, мучительно краснея и подбирая старательно слова. В его воображении раскаленные «Ангелы Ада» уже отправлялись в свое путешествие по его распростертой душе. Притащить к нему в контору секретаря патриция, и заявлять, что он тут совершенно случайно! Ну, и кто этому поверит? Он же не дурак какой-нибудь!
-Как же я рада это слышать - заметила Ангела, стряхивая пепел на ковер - Стало быть, сразу же подпишем контракт, господин Карней.
Вдруг что-то пришло ей в голову, и она обернулась через плечо.
-Руфус, у тебя карандаша не найдется?
Он замялся, прикидывая, как бы ей так поделикатнее сообщить, что все его карандаши на данный момент стырены ее ухажером.
-Боюсь, с этим вопросом стоит обращаться к почтмейстеру - наконец, нашелся он
-Какая досада… Ладно. Обойдемся, чем есть. Господин Карней?
Отпечатник неверной рукой придвинул ей бумагу и чернильницу. Ангела сердито уколола ее пером и поставила аккуратную подпись, после чего стояла над душой у Рональда, пока тот корпел над своей.
-Вот и чудесно. - Постановила Ангела, забирая свой экземпляр. - Я навещу вас спустя несколько дней. Проверю, как идет работа. - И она, довольная собой, удалилась, на прощание похлопав одного из големов по плечу.
Когда они вдвоем вышли на улицу, Ангела достала новую сигарету, чиркнула спичкой и произнесла:
-Послушай, если ты в отпуске, может, ты бы еще в пару мест со мной сходил, м? Может, в Гильдию Убийц? У меня второй арбалет найдется! - и она поглядела на Руфуса глазами человека, готового поделиться сокровенным ради великой цели.
-Мне это не кажется хорошей идеей. - Отозвался предельно осторожно клерк. - Право слово, это может быть неверно воспринято. Один раз это действительно совпадение, два - случайность, но три - закономерность.
-О, ты думаешь, лорд Витинари будет против?
-Я думаю, он не будет «за». Его светлость предпочитает, чтобы торговля развивалась естественным путем.
-Жаль. - Коротко ответила Ангела. - Но ничего не попишешь. Все равно спасибо. Я-то гадала, как я буду уламывать этого скрягу.
-А как движется история с Тягачом?
-Думаю, я еще разок схожу к ним, и они сломаются.
-Вы умеете быть убедительной.
Ангела посмотрела на него сквозь клубы дыма. На свете было очень мало людей, к которым Стукпостук обращался на «ты» и она не всегда попадала в это число. Он настолько привык находиться в окружении людей, думающих о себе во множественном числе, либо находящихся настолько выше него, что шея затекала смотреть, что уже забыл как говорить нормально. Впрочем, она не обижалась. Обижаться на вежливость - это, конечно, довольно оригинально, но не совпадало с представлениями Ангелы о здравомыслии.
Она ушла, а он, оставшись в одиночестве, задумался, глядя на носки туфель. Мокрист живет, прячась за золотым костюмом. Это униформа, официальное лицо представляемого им заведения. В этом городе люди так часто общаются не с другими людьми, а с функциями. Лавочниками, пекарями, банкирами… Он стал виден среди общей серой массы клерков, виден, как отдельный элемент большой разветвленной системы. Вернее это ОНИ стали видны.
Стукпостук неторопливо пошел по улице, глядя себе под ноги.
Всего лишь обувь. Одень ее - и тебя боится влиятельный человек, полагая, что ты глаза и уши патриция… ну, в общем-то, правильно полагая. А сними ее - и что?
Ничего. И от этого делалось как-то пусто.

3

Часть третья: о том, что если законы устанавливает правительство, так закон подлости тоже закон


-Так, я не понял, вы тут что, что-то празднуете?
-А у тебя что - траур? - немедленно откликнулся Мокрист
-Почти. - мрачно отозвался Стукпостук. Вильям пока что молча следивший за этой перепалкой, изобразил на своем породистом лице сдержанный интерес. К постоянным выяснениям отношений между этими двумя он привык, и периодически вставал то на одну сторону, то на другую, демонстрируя, как выражался почтмейстер, всю суть прессы. Но иногда Вильям встревал между, разводя по разным углам людей, готовых открыть вооруженное противостоите по причине присвоения очередного карандаша. Карандаши составляли основную статью импорт-экспорта двух государств под названиями «Мокрист фон Липвиг» и «Руфус Стукпостук». Хотя с точки зрения последнего речь чаще шла о пиратстве.
-Ладно, давай уже, жалуйся. - Тоном «так уж и быть, знай мою доброту», произнес почтмейстер. Они с редактором «Правды» сидели за столом последнего, привычно оставив примерно половину для третьего участника их посиделок. Руфус всегда являлся последним, иногда - далеко за полночь, и либо усаживался на стол, либо клал на него ноги. Ни за кем более в их скромной компании такого не водилось, так что половину стола Вильям ему отжаловал со спокойной душой. Сейчас он сидел в своем кресле редактора и постукивал карандашом по чистой странице блокнота. Мокрист апатично размешивал в чае отсутствующий сахар. Оба они взирали на Руфуса в ожидании. На свете существовало мало вещей, способных вывести этого педанта из себя.
-Спорим, у него пропала какая-то бумажулька! - азартно предложил почтмейстер, не дождавшись ответа от вошедшего.
-Или он опять будет патетично взывать к нашей гражданской позиции - отозвался Вильям. - И говорить, что мы же как люди договаривались, а я опять напечатал то, что было, а не то, что хочет правительство…
Руфус поглядел на товарищей еще более мрачно. Он всегда выглядел донельзя официально - за ним не водилась привычка ослаблять галстук или закатывать рукава. И сейчас он был похож на налогового инспектора, который приехал на опись и попал на семейное чаепитие.
-Его светлость меня выставил. - Сообщил он похоронным тоном.
-Куда?! - отпала челюсть редактора
-В отпуск.
Начавший, было, приподниматься Мокрист рухнул обратно и тихо нервно захихикал.
-Ты нас когда-нибудь в могилу сведешь, - пообещал он сквозь смех - Честное слово.
-Поверь, отпуск это еще не конец света, - сообщил Вильям, и, не удержавшись, добавил - Даже не взирая на «Ангелов Ада».
Руфус сходил и привычно стащил стул Сахариссы, поставил его у стола, устроился сверху, и с удовольствием вытянул ноги. «Ангелы Ада» хищно блеснули гладким маслянистым блеском, так похожим на тот, что скользит по обагренному кровью лезвию.
-Лично меня беспокоит твой любимый вопрос - заметил Мокрист - А именно - «зачем?».
«Зачем?» и правда было любимым вопросом Стукпостука. Это было связано со старой историей, Аркканцлером, и пошедшим гулять после нее анекдотом соответственно. Вкратце он звучал так: « - Стукпостук, принеси мне ящик гвоздей, четырнадцать хомячков и треногу от иконографа» - «Зачем, сэр?!» - «Юноша, гении - они такие…». Вопрос «зачем?» обычно произносившийся с трагическим надрывом, так напоминающем интонации секретаря, когда он не понимал его светлость с полу мысли, приписывался ему довольно часто.
-Его светлость сказал, что так надо.
-Ну, ты же с ним не стал спорить, я надеюсь?
Стукпостук поглядел на Мокриста, постаравшись припомнить, как это делает Ангела. Видимо, получилось, потому как тот сразу занервничал. Вопросы, касающиеся лорда Витинари в случае Руфуса приравнивались к религиозным, а все присутствующие знали, на что способны бывают фанатики.
-Вообще-то это странно. - Заметил тем временем Вильям. - У тебя ведь даже выходных нет.
-Зачем они мне? - поразился Руфус. Остальные двое поглядели на него, как нормальные люди, бывает, смотрят на умственно отсталое, но все равно любимое дитя.
-Ну как бы тебе сказать… - начал Вильям тоном отца, которого это самое дитя вопросило, откуда оно взялось.
-Всем нужно время. - Наставительно вмешался Мокрист. - Для того, чтобы его тратить. На то, что ты любишь. - Он с гордостью воззрился на собеседника. Еще бы, он умудрился предсказать все его вопросы в порядке возникновения и теперь чувствовал себя чертовски умным.
-Но я люблю то, чем занимаюсь!
-А что-нибудь кроме этого ты любишь?
-Да.
-А кроме лорда Витинари?
Стукпостук замялся. Это был трудный вопрос.
-Овсянку? - рискнул предположить он
-Здорово же ты ее любишь, если она у тебя идет сразу после бумажек и патриция - покрутил головой почтмейстер. Вильям, более тонко разбирающийся в аспектах лингвистических дебрей, погрозил ему пальцем.
-Не путай божий дар с яичницей. - Наставительно велел он.
-А кто из них кто? - немедленно поинтересовался почтмейстер, и тут же ненавязчиво отодвинул руку подальше, вне пределов досягаемости острого каблука «ангела». Вильям поглядел на обоих с подтекстом.
-Я, безусловно, не хотел бы вмешиваться в ваши высокие отношения, - заметил он - Однако как редактор основного печатного издания города должен сказать, что заголовок «Секретарь патриция пригвоздил почтмейстера к позорному столбу» будет вершиной моей карьеры.
-И, очевидно, ее же завершением - добавил Мокрист - Потом мы все трое очухаемся в скорпионьей яме, где и будем травить анекдоты до истечения срока заключения. А потом придет зл… строгий-престрогий В… его светлость, и все мы будем бедные.
-У меня отпуск. Мне можно - буркнул секретарь. Мокрист повернулся к Вильяму. Тот все так же невозмутимо постукивал карандашом по своему блокноту и ответил безмятежным взглядом.
-Ты не собираешься сделать из этого статью?
-Из чего? - пожал плечами тот - Руф прекрасно знает границы того, что мне можно говорить, чтобы на статью не хватало. Да и какая же это новость? Ушел бы патриций, это да…
-Как вы вообще умудрились зацепиться друг за друга? - задал почтмейстер давно интересовавший его вопрос. - Я имею ввиду - один такой занятый тип, что не знает на фига людям выходные, а второй света белого не видит за пунктуацией и орфографией…
-Я взял у Руфа интервью - усмехнулся Вильям
-И он тебе его дал?
-Он меня выставил из своей палаты, натравил оборотня, и, едва представилась такая возможность, накапал на меня его светлости. Так дело было Руф?
-Ты правда хочешь знать, что я думаю о твоей манере изложения? - поглядел поверх очков тот - Лично мне кажется, что новостной листок сильно ее испортил.
-Боги, с каким карьеристом мы имеем дело… - театрально закатил глаза Мокрист - Сделай, что ли, чаю, а?
-Иногда мне кажется, - язвительно отозвался клерк, снимая ноги со стола - Что я тут работаю на полставки. Слушаю, что говорят о его светлости у него за спиной и готовлю чай.
-Слушай, - оживился Вильям - А может, тогда заодно и передовицу вычитаешь?
-И можешь еще проверить их счета за краску - добавил почтмейстер - А когда твой отпуск закончится, твой работодатель устроит тебе сцену ревности…Такое, знаешь, что-нибудь, в духе Орлейских романов. Типа там «ты мне изменяешь», и все прочее… И все это под арию Карман их великого соотечественника Безе… - он остановился, заметив, как стоящий все еще неподалеку клерк делает такой жест, будто растирает каблуком сигарету по полу. Убедившись, что бунт подавлен, Стукпотсук действительно занялся чаем. Чай был негласно его обязанностью, потому как из всех троих у него это выходило лучше всех. Видимо, сказывался опыт. Впрочем, ему не жаль было заварить для этих людей чаю. Иногда только хотелось в дополнение одеть им на голову чайник, а так все в порядке.
-Слушай, Вильям! - внезапно пришла в голову неугомонного Мокриста очередная передовая идея - Тебе нужен специальный форменный редакторский галстук!
-Зачем? - опешил тот. Опыт общения с господином Липвигом подсказывал ему, что его богатой фантазии хватило бы и на них всех троих с избытком, а в его голову могут приходить мысли, которые нормальные головы обходят за милю.
-Ну, как же! - расплылся в улыбке тот - Вот у меня есть шляпа, например - и он лихо сдвинул указанный головной убор на затылок - У Руфа есть его «ангелы», и только ты у нас как неродной.
-Знаешь, я как-то не в восторге от идеи… - начал, было, редактор, но был безжалостно перебит
-Но ты подумай, какие перспективы! Это же можно… Можно на тебя карикатуры рисовать… - он воззрился на собеседника хищническим взглядом - Такие, чтобы тебя всегда узнавали, по этому галстуку. В тот раз, когда вы изобразили меня дятлом в шляпе, меня все узнавали!
-Ты стучал в дверь госпожи Спушки полтора часа!
-Я почтмейстер! - выпятил грудь Мокрист. - Я знаю свой долг!
-Придумывать людям галстуки?
Руфус последней поставил свою чашку на стол и снова устроился на углу, забрасывая ноги. У них как-то вот никогда не получалось полноценного общения втроем. Двое традиционно собачились, а третий с удовольствием наблюдал с безопасного расстояния.
Спеша перевести разговор на безопасную какую-нибудь тему, Вильям торопливо обернулся к секретарю.
-Что ты намереваешься делать завтра? - поспешно осведомился он
-Понятия не имею - рассеянно отозвался тот - Может, наконец займусь алфавитным каталогом, у меня все руки до него не доходили…
-Ру-уф… Ты в от-пус-ке!
-Вот и займусь тем, что мне нравится.
-Съезди лучше в Эфеб, к морю. Там тепло, и красивые девушки.
-И комары, и повальная безграмотность, и рабство, и неизвестного, что из этого хуже.
-Да кто тебя, такого зануду, в рабы возьмет, ты что!... К тому же, место все равно застолбили…
Под дверью что-то полыхнуло коротко, и погасло. Вильям вскочил, опрокидывая свой стул
-Отто! - закричал он - Отто!!!
-Йа, герр Вильям? - немедленно отозвался голос с сильным убервальдским акцентом .
-У тебя опять сбежала саламандра!
-Немедленно поворачивайт цурюк, глупая ящерка! - всполошился иконографист - Прошу прощений, герр Вильям, она сбегать из экспериментальный модель!
-Все в порядке… - редактор, высунувшись из кабинета по пояс, закивал - Главное чтобы она не устроила нам пожар. Прошлых двух было более чем достаточно.
-Первый пожар был нихт из-за саламандер! - запротестовал вампир
-Да, Отто, я знаю… - Вильям закрыл дверь. Руфус задумчиво поправил снова съехавшие очки.
-Скажи, - протянул он - почему он всегда сидит в подвале и никогда - здесь?
-Я его пытался вытащить, - вздохнул Вильям - Честное слово. Но у него это единственное время, которое он может посвящать своим опытам. Любой компании он предпочитает свой ящик с бесенятами, а любой беседе - возможность в нем ковыряться.
-Кого-то мне это напоминает, а? - подтолкнул клерка локтем Мокрист - Ты случайно не знаешь кого?
-Но я-то тут!
-Да, и во сколько и как часто? Если мы удостаиваемся лицезреть твой бледный лик более раза в неделю, то уже можно объявлять государственный праздник. Печь торт и взрывать хлопушки.
-Но…
-Что и требовалось доказать.
-Просто постарайся получить от ситуации максимум удоволь… - Вильям вспомнил, с кем разговаривает.
- Пользы. - Поправился он. Подумал еще немного и добавил:
- Можно общественной.
Стукпостук покачал головой и отправился набрать воды в чайник.
Отпечантя словно бы вымерла ночью. Машины стояли, как некие притаившиеся чудовища, разбросав вокруг отдельные детальки. Гномы постоянно ковырялись в недрах этих монстров, что-то переделывая и улучшая, и только на ночь оставляли отпечатные станки в покое. Буквы в кассах поблескивали, как сокровища. Руфус прошел мимо них, когда неожиданно заметил полоску света. Это был подвал, а свет был от одинокой свечи. По правде сказать, от нее было больше теней, нежели света, но когда ты вампир тебе и этого хватает с головой. Руфус присел на корточки и заглянул внутрь.
Отто трудился у верстака, разложив на нем иконограф. Некоторые его части были вскрыты, а бесенята сидели в клетке, подвешенной над верстаком, и болтали лапками. Вампир с величайшей осторожностью погрузил руку, затянутую в резиновую перчатку, в котелок, исходящий паром, и вытащил оттуда широкую дымчатую линзу. Линза поймала блик свечи, и словно бы подмигнула. Отто отер ее тряпочкой и приладил на место с величайшим старанием. После чего вытер лоб рукавом.
-Йа, герр Руфус, вы что-то хотейт? - поинтересовался он
-Ты услышал меня? - догадался клерк, спускаясь по лестнице
-Их бин вампир - улыбнулся Отто через плечо - От некоторые вещи так и не отучайтся. Вы хотеть меня спрашивать, каковой это прибор?
-Нет, Отто - покачал головой клерк - Я ничего не понимаю в иконографах, и картинки для меня ничем не отличаются. Но я хотел спросить, почему ты никогда не присоединяешься к нам? Потому что мы люди?
-Найн. Потому, что вы не быть иконографисты. - Отто, видя непонимание на лице собеседника, вздохнул - Я очень хорошо относийтся герр Вильям, знаете ли. Мы всегда можем беседовайт любой момент дня. Вы заходийт к нам так же, и мы тоже беседовайт, хотя и реже. Что касаться почтмейстер, то он имейт склонноватости к немного старнный шуткен. Однажды он зачем-то таскайт у меня маленький крестоватый отверткен.
-Как я тебя понимаю…
-Нихт, герр, не понимаете… - вздохнул вампир
-Прекрасно понимаю!.. - Заверил его Руфус.
Воспользовавшись паузой, Отто снова обернулся к верстаку. На маленькой горелке что-то кипело, и к крышке кастрюльки был прикручен измеритель давления - судя по его виду, он раньше был деталью одного из отпечатных станков. Отто убавил немного огонь, принюхался и убавил еще.
-Я любийт это дело - наконец, сообщил он - Намного больше чем болтовня. Мое дело давайт хороший результатен, а что давайт болтовня? Потерянный время. Нихт, герр Руфус, я выбирайт мое дело. Я рад повидайт хороших людей, унд говорийт с ними интересные темы, но майн страсть ист иконографирен.
-Ты стараешься найти вспышку, которая бы не убивала тебя каждый раз, я знаю. - Кивнул клерк
-На данный моментен нихт, герр Руфус, ихь бин изобретайтен зыринг.
-Прости, что-что?
-Зыринг - повторил Отто раздельно - Когда бесенята делайт несколько наброскен на память, а ты потом выбирайт самый хороший и давайт им для полноценный картинкен.
Стукпостук кивнул. Он понимал, что у каждого дела есть тонкости, недоступные профанам.
-Я не буду тебя отвлекать, - произнес он. - Желаю тебе успеха.
-О, успех - снова расплылся в клыкастой улыбке Отто - Он приходийт к тому, кто много-много работай, и много-много раз ошибайт. Данке, герр Руфус. Прикройте люк с той сторона битте?
-Конечно.
Секретарь сделал, как его просили. Оставшись в одиночестве, он покачал головой. Интересно, пришло бы в голову Вильяму отправить Отто в отпуск? И если бы пришло - что бы тот делал? Наверное - заперся бы в подвале со своими саламандрами и бесенятами и творил… К его сожалению, запереться в архиве или картотеке дворца он никак не мог бы. Это наполняло его душу вселенской скорбью. Но, как известно, с тиранами не спорят, и он даже не пытался.

@темы: фанфики